Добрый день, дорогие друзья! В конце уходящего года мы предлагаем Вам вспомнить деяния известных и малоизвестных, но при этом не менее достойных нашей памяти сыновей Отчизны, имеющих непосредственное отношение к нашему Городу воинской славы Анапе и отметивших бы в этом году юбилеи

 

Вспомним адмирала Грейга

 

В Музее Черноморского флота РФ хранится подробнейший список всех командующих Черноморским флотом начиная от Ф.А. Клокачева. В этом списке только с 1783-го по 1917-го г. значится 26 фамилий. В год 245-летия покорителя турецкой крепости Анапа уместно вспомнить адмирала А.С. Грейга (1775-1845 гг.), выдающегося русского военно-морского и государственного деятеля, одного из 26 «дореволюционных Черноморских командиров». За семнадцать лет «правления» флотом (с 1816-го по 1833 г.) адмирал А.С. Грейг внес огромный личный вклад в становление Севастополя и Черноморского флота. Имя этого выдающегося адмирала сегодня полузабыто. Алексей Самуилович Грейг родился 6 (17) сентября 1775 года в Кронштадте. Он был первым ребенком в семье знаменитого вице-адмирала Самуила Карловича Грейга (1736-1788 гг.), героя сражения при Чесме, выходца из Шотландии, принявшего российское подданство. Уже в октябре 1775 года Самуил Грейг получил высочайший указ: "В уважение заслуг отца и с верой, что сын продолжит его дело, Ея Императорское Величество всемилостивейше пожаловать изволила новорожденного сына вашего во флот мичманом". Новорожденный мальчик сразу же получил морской офицерский чин. Но дальше Алексей Грейг сам прошел всю трудную морскую службу.

В 1785 году отец послал 10-летнего сына обучаться военно-морскому делу в Англию, которая в то время была передовой морской державой. В чине лейтенанта Алексей Грейг плавал волонтером на британских кораблях. По возвращении в Россию 19 мая 1788 года Алексей был направлен в эскадру своего отца на линейный корабль "Мстислав" под команду талантливого и образованного капитана русского флота Г.И. Муловского. Здесь юный лейтенант получил боевое крещение. 6 июля 1788 г. "Мстислав" отчаянно дрался со шведами в жестоком сражении при острове Гогланд. Это была отличная школа для молодого моряка. Битва закончилась полной победой Балтийского флота.

После смерти в 1788 году адмирала С.К. Грейга императрица, продолжая покровительствовать детям адмирала, произвела Алексея Грейга в капитан-лейтенанты, а двух его младших братьев, Карла и Самуила, в первый офицерский чин — мичман. По завещанию отца 9 сентября 1789 года Алексей с братом Карлом вновь отправился в Англию и до 1796 года проходил там нелегкую морскую службу на кораблях всех классов, плавал в Атлантическом и Тихом океанах.

Вернувшись в Россию в апреле 1796 года с отличными рекомендациями командиров британского флота, молодой офицер был назначен на корабль "Ретвизан" и произведен в капитаны 2 ранга. В 1798 году Алексей Грейг назначается командиром корабля "Ретвизан", крейсирует в эскадре вице-адмирала Макарова с английскими кораблями в Северном море. В начале января 1799 года А. Грейг произведен в капитаны 1 ранга. В этом же году он участвовал в Голландской экспедиции. За боевые заслуги Грейг получил от императора Павла I первую награду — орден Св. Анны II степени. Когда вступивший на трон Александр I учредил комитет для реорганизации флота, 27-летний капитан 1 ранга Грейг стал единственным членом комитета, не имевшим адмиральского звания. 9 января 1803 года А.С. Грейга произвели в капитан-командоры.

В 1804 году Алексей Грейг добился назначения на действующий военный флот и в чине капитан-командора возглавил переход эскадры из четырех судов из Кронштадта в Средиземное море, к острову Корфу, завоеванному Ушаковым в 1799 году. Прибыв на Корфу, Грейг объединил под своим командованием все русские суда на Ионических островах. За эту операцию 27 декабря 1805 года А.С. Грейг был произведен в контр-адмиралы. За активное участие и успехи в боевых действиях в Афонском сражении Грейг был награжден (18.09.1807 г.) орденом Св. Анны I степени.

В связи с обострением англо-русских отношений в 1808-1812 гг. контр-адмирал Грейг был удален от активной военно-морской деятельности и только с началом нашествия Наполеона вновь вернулся на флот. За отличия при осаде Данцига (Гданьска) Грейга произвели в вице-адмиралы (4.09.1813 г.) и наградили орденом Св. Владимира II степени.

В 1814-1816 гг. Грейг находился в Петербурге. В это время он перешел в подданство России. Очевидно, этот шаг позволил поручить вице-адмиралу особую задачу: восстановить Черноморский флот, боеспособность которого упала за годы войны. В 1816 году началась новая эпоха в деятельности Алексея Самуиловича Грейга, которая продолжалась семнадцать лет и принесла ему уважение и любовь всего флота. 2 марта 1816 года он был назначен командиром Черноморского флота и портов, генерал-губернатором Николаева и Севастополя. На этом посту полностью раскрылись его организаторские способности, мышление великолепного инженера-изобретателя, научные дарования и флотоводческий талант.

К 1816 году на Черноморском флоте практически не осталось годных судов и хорошо подготовленных моряков. С назначением молодого, энергичного, образованного и любящего море вице-адмирала Грейга статус Черноморского флота быстро стал меняться к лучшему. Изучив состояние дел, Грейг прежде всего занялся совершенствованием проектирования военных судов и улучшением технологии их строительства. Он был не только военным офицером, но и прекрасным инженером. Именно А.С. Грейг принял самые энергичные меры в организации новых, современных по тем временам методов судостроения, зачастую сам выступал в роли проектировщика. Срок строительства любого корабля Грейг ограничил двумя годами, чтобы деревянные корпуса не начали гнить уже на стапеле. В результате корабли служили до капитального ремонта не 5-6 лет, а 11-17. За время командования А.С. Грейга только Николаевское адмиралтейство выпустило 125 боевых судов — в шесть раз больше, чем за предшествующие 23 года своего существования. Большую работу проводил Алексей Самуилович по совершенствованию корабельной артиллерии, созданию гидрографической службы Черного моря, подготовке специалистов для флота. Молодых и способных морских офицеров Грейг посылает в Англию для изучения корабельного дела. Он проводит экзамен всем офицерам и служащим Черноморского флота и сам возглавляет экзаменационную комиссию.

В 1818 году вице-адмирал А.С. Грейг представил рапорт императору Александру I о необходимости строительства сухих доков. Он лично составил техническое задание на создание докового комплекса в Севастополе.

Понимая важность точного времени для таких городов, как Николаев и Севастополь, А.С. Грейг своим распоряжением от 27 февраля 1819 года ввел в городе специальную службу времени. Ровно в полдень выстрелом из пушки давался сигнал, по которому проверялись и устанавливались корабельные, церковные, адмиралтейские часы, а также часы частных лиц. На протяжении многих десятилетий, соблюдая традицию, в Севастополе ровно в полдень с Константиновской батареи раздавался выстрел пушки, и севастопольцы сверяли время. Но, к сожалению, эта традиция в городе со временем была утрачена.

Для обеспечения безопасности захода кораблей в ночное время на севастопольский рейд были сданы в эксплуатацию самые высокие в России каменные маяки: на мысе Херсонес (1818 г.) и два створных маяка в Инкермане (1820-1821 гг.), сохранившиеся до наших дней и продолжающие освещать путь кораблям.

По инициативе А.С. Грейга была проложена первая оптическо-телеграфная линия Николаев — Очаков и продолжена до Херсона и Севастополя. При этом был использован оптический телеграф, разработанный Грейгом.

Благодаря реформам Грейга и под его руководством Черноморский флот стал сильным и хорошо слаженным организмом. "За ревностное служение и особенные труды, подъемлемые по званию главного командира Черноморского флота и портов" 13 сентября 1821 года А.С. Грейг был награжден орденом Св. Александра Невского с алмазами.

Войну с Турцией 1828-1829 гг. Алексей Самуилович встретил капитаном флагмана "Париж". Грейг, выдающийся военно-морской деятель, был первым русским адмиралом, осуществившим тесное стратегическое взаимодействие армии и флота. Его Черноморская эскадра, состоящая из 34 кораблей, поддерживала действия русских сухопутных армий на Балканах и Кавказе. За блистательный успех, одержанный флотом под Анапой, 20 июля 1828 года А.С. Грейг был произведен в адмиралы, а также награжден орденом Св. Владимира II степени плюс императорский вензель Николая I на погоны. В 1830 году адмирал А.С. Грейг был назначен председателем комитета по улучшению флота.

Находясь в должности командующего Черноморским флотом 17 лет, А.С. Грейг сделал очень многое. Огромный личный вклад внес он в становление и развитие Севастополя. Вот лишь краткий перечень того, что было сделано на благо города и его жителей:

— А.С. Грейг ранее других понял, что отсутствие морских связей сильно сдерживало развитие города и порта Севастополь. Он стал настойчиво добиваться разрешения морских перевозок. В 1820 году по ходатайству Грейга был открыт коммерческий порт и разрешен заход российским купеческим судам в Артиллерийскую бухту.

— А.С. Грейг поддержал предложение своего штабного офицера лейтенанта В.И. Мелихова об учреждении в Севастополе Морской библиотеки. Она была открыта 21 июня 1822 года;

— началась разбивка "общественного сада от Морского ведомства" (1824 г.). Первый общественный городской парк (ныне Приморский бульвар) стал одним из любимейших мест отдыха моряков и горожан;

— в 1825 году Алексей Самуилович подал Александру I докладную о сооружении храма на развалинах Херсонеса, где совершилось крещение князя Владимира и откуда началось распространение православной веры на Руси. Смерть императора помешала осуществить этот замысел;

— большое внимание уделялось строительству укреплений Севастополя с суши. Уже к концу 1826 года город стал считаться перворазрядной морской крепостью;

— к 1827 году Севастополь стал самым крупным городом Крыма. В нем было 2000 домов. Вместе с военными моряками в городе проживало около 42 тысяч человек;

— в Севастополе был построен (1826 г.) первый в Крыму водопровод. Растущие флот и город вместо колодезной солоноватой воды получили постоянно пресную и вкусную питьевую воду;

— была открыта (1827 г.) первая в городе общедоступная аптека на ул. Большой Морской (ныне дом N 48);

— по ходатайству и при поддержке А.С. Грейга в городе было создано первое гражданское учебное заведение — уездное училище для детей дворян, купцов и чиновников (1827 г.). В 1828 году училище приняло первых 37 учеников.

Когда адмирала А.С. Грейга в 1833 г. перевели в столицу, он сдал флот своему ученику вице-адмиралу М.П. Лазареву в гораздо лучшем состоянии, чем принимал сам. Новому главному командиру Черноморского флота были переданы 35 судов не старше 10 лет, включая 10 кораблей, 5 фрегатов, 2 корвета, 4 парохода, 3 брига, 2 шхуны, 9 транспортов, и другие мелкие суда. Это была весомая морская сила.

Официальной причиной перехода А.С. Грейга в Петербург было подорванное многолетней неутомимой деятельностью здоровье адмирала. Были, однако, и другие обстоятельства, способствовавшие оставлению Грейгом своего поста. Историк русского флота Е.И. Аренс писал: "Последние годы службы почтенного адмирала Алексея Самуиловича Грейга на юге были сильно омрачены доносами и наветами подпольных клеветников, вымещающих на нем свои неудачи в разного рода нечистоплотных аферах или иных неудовольствиях". Многие авторы говорят об "усталости и пассивности" адмирала Грейга в последние годы его командования флотом. Передав Черноморский флот М.П. Лазареву, адмирал Грейг еще многие годы не оставлял Севастополь и флот своим вниманием.

В августе 1833 года Алексей Самуилович был назначен членом Государственного совета. И в этом качестве он активно работал, готовил документы и выступал по различным вопросам, состоял председателем комиссий военных и морских дел, законов и законодательств, возглавлял комиссию по вопросам кораблестроения.

В 1834 году почетный член Петербургской академии наук (с 1822 г.) А.С. Грейг был избран председателем комиссии по строительству крупнейшей в мире Пулковской обсерватории (в 20 км от Петербурга), торжественно открытой 7 (19) августа 1839 года. За заслуги в ее сооружении Грейгу была объявлена высочайшая благодарность. Николай I наградил адмирала табакеркой с бриллиантами и портретом государя, а 6 декабря 1843 года А.С. Грейг был награжден высшим орденом Российской империи — орденом Св. Андрея Первозванного.

Адмирал Алексей Самуилович Грейг был скромным, неприхотливым, добрым человеком. Он играл на четырех музыкальных инструментах, разводил экзотические цветы. Женат был на простой жительнице города Николаева. У адмирала было трое сыновей и две дочери.

Скончался Алексей Самуилович Грейг 18 (30) января 1845 года в Санкт-Петербурге и был похоронен на Смоленском лютеранском кладбище, на его главной аллее. Проводить адмирала в последний путь пришли все члены Государственного совета, весь столичный флот, Академия наук, военная свита императора и вся английская колония Петербурга. На церемонии присутствовали наследник престола Александр Николаевич и великий князь Михаил Павлович, брат императора Николая I.

Магистрат г. Николаева постановил считать А.С. Грейга за заслуги в развитии города "вечным гражданином". Жители в его честь поставили в 1873 году (по другим данным — в 1872 г.) памятник, выполненный по проекту известного русского скульптора М.О. Микешина. Памятник был разрушен во время революции 1917 года, а бронзовый барельеф с портретом адмирала был украден. Гранитный монумент был все же восстановлен, а барельеф исчез бесследно.

Но имя флотоводца осталось на карте. Уважение, которым он пользовался среди коллег и сослуживцев, отразилось в географических названиях, запечатлевшихся на карте мира. Служившие под командованием Грейга мореплаватели Беллинсгаузен и Станюкович нарекли его именем открытые ими объекты – остров Грейга в Тихом океане и мыс Грейга в Беринговом море. Память об адмирале осталась и в Севастополе: в 1990 году именем Алексея Самуиловича Грейга была названа одна из улиц в районе 5-го километра Балаклавского шоссе. А в одном из микрорайонов Анапы можно прогуляться по бульвару адмирала Грейга.

Алексей Грейг прожил сложную и долгую жизнь, богатую, как успехами, так и огорчениями. Шотландец по происхождению, он вырос и сформировался как моряк, инженер и ученый именно в России. Он говорил, что считает себя ее сыном и трудится во имя усиления могущества государства Российского. Один из историков русского флота справедливо заметил о нем: «… родом англичанин, но по принесенной России и русскому флоту пользе, более русский, чем многие россияне». Современники адмирала отмечали высокие человеческие достоинства Грейга – душевность, честность, заботливое внимание к каждому, кто обращался к нему, дружелюбие в отношении со всеми. В повседневной жизни Алексей Самуилович был скромным и непритязательным человеком. В свободное время он занимался музыкой и садоводством, играл на четырех музыкальных инструментах и разводил в оранжерее экзотические растения и цветы.

 

 

Он был верный слуга царю, безукоризненный сын Родины

                                                  и славный атаман родного войска

 

В истории есть немало примеров, когда человек отважно и смело идет навстречу опасности – и она отступает, твердо и упрямо смотрит в лицо смерти – и она отворачивается. Будто само Провидение хранит этих храбрецов специально для того, чтобы они могли совершить удивительные деяния в назидание потомкам. К числу таких людей принадлежал и черноморский казак Алексей Данилович Бескровный (Безкровный), 235-летие со дня рождения которого отмечается в уходящем году. Недаром ходило среди казаков предание, что после очередного кровопролитного боя русский император воскликнул: «Да у черноморцев атаман не Бескровный, а Бессмертный!».

А.Д. Безкровный – одна из самых ярких звезд на небосклоне военной истории кубанского казачества. Почти вся его в общем-то недолгая жизнь прошла в непрерывных боях и походах. За 30 лет военной службы он участвовал в 13 кампаниях и 100 сражениях. Судьба хранила его, но отнюдь не щадила – трудно даже сосчитать его бесчисленные раны, полученные на поле брани.

 Благодаря личному бесстрашию, своей физической силе и ловкости не раз отличался в походах против «закубанских» горцев, защищая Кубанскую кордонную линию. За свои подвиги на Кавказе дважды (в 1810 и 1811 годах) отмечался в приказах высшего командования. Бои с горцами на Кавказе стали для него прекрасной боевой школой.

В 1812 году Алексей Безкровный получает чин сотника и переводится в Санкт-Петербург, в гвардию с чином армейского поручика. Он назначается командиром сотни черноморских казаков, входившей в состав лейб-гвардии казачьего полка, составленного из донцов.…

Командуя гвардейской Черноморской казачьей сотней, Алексей Безкровный не раз отличался в Отечественной войне 1812 года, в заграничных походах русской армии в 1813 и 1814 годах. За боевые отличия получил чины штабс-ротмистра и ротмистра, а его сотня была награждена серебряными Георгиевскими трубами. Казаки-черноморцы в ходе отступления русских армий от границы к Москве участвовали во многих арьергардных боях от Смоленска до Бородино.

В Бородинском сражении сотня (два взвода) поручика Безкровного в конной атаке, прорвавшись через картечные залпы вражеской артиллерии, сумели ворваться на позицию французской батареи, перебив её прислугу. За этот подвиг он был награждён почётным Золотым оружием с надписью «За храбрость».

16 июня 1812 года Безкровный, командуя двумя конными взводами, атакует превосходящие силы польских улан, опрокидывает их и гонит целую версту. Опомнившись, поляки контратакуют, но кубанцам приходят на выручку другие сотни родного лейб-гвардейского казачьего и эскадроны Сумского гусарского полков. Контратака отбита.  После этого боя Черноморская сотня получает право именоваться: «Собственный Его Императорского Величества конвой».

 Но «придворная» служба в монаршем конвое не мешала ему и его товарищам участвовать в самых кровопролитных баталиях антинаполеоновской войны.

Спустя несколько месяцев, в декабре 1812 года, Безкровному, назначенному временно, вместо Афанасия Фёдоровича Бурсака командовать всей Черноморской сотней, было поручено силами лейб-гвардейцев захватить («открыть») город Юрсбург, обороняемый значительным французским гарнизоном. Тщательно спланированная и хорошо организованная атака принесла успех: Юрсбург быстро был взят, и гвардейцы – черноморцы, продолжая стремительный рейд, вышли к Неману, захватив находящиеся на реке французские баржи с большими армейскими запасами хлеба и фуражного овса. Для отступающей, вынужденной голодать французской армии, это был тяжёлый удар. На следующий день рейда новый значительный успех: в коротком встречном бою наголову разбит авангард корпуса генерала Жака Этьена Макдональда, герцога Тарентского.

Казачья молва гласила, что после этих боёв Безкровный был вызван к недавно прибывшему в действующую армию Александру I. Император лично объявил герою Высочайшую благодарность, а когда Алексей Данилович, радостно взволнованный, выходил из дома, где располагался штаб главнокомандующего, то нечаянно задел широченными плечами дверь – да и вырвал её по инерции и вынес вместе с косяком на улицу! Ожидавшие снаружи казаки сначала ничего не поняли и ошарашено примолкли, затем грянули раскатистым хохотом. А невозмутимый Государь, улыбнувшись, произнёс тогда: «Теперь я точно знаю, что мы пройдём по улицам Парижа!». Присутствующий при этом Кутузов, от души посмеявшись невольной проделке своего любимца, добавил: «И не одну дверь высадим ещё и там!».

В сражении под Лейпцигом в рукопашной схватке Безкровный получил ранение пистолетной пулей в грудь, а в Кульмской битве — картечью в бок. С гордостью носил он потом всю оставшуюся жизнь памятный знак той доблестной атаки – три позолоченных ребра рядом с бесчисленным количеством боевых орденов, российских и иностранных. Этот знак был Высочайше пожалован Бескровному самим Императором.  По преданию, Александр I сказал тогда: «У черноморцев командир не Бескровный, а Бессмертный!». За отличие в этих делах Алексей Безкровный получил чин полковника и был пожалован орденом Святого равноапостольного князя Владимира 3-й степени с бантом.

Вернувшись после окончания антинаполеоновских войн на Кубань, в Черноморье, стал командовать 9-м Черноморским казачьим полком, с которым принял участие в Кавказской войне. За проявленные отличия в походах за реку Кубань и в горы был награждён пятью тысячами рублей и бриллиантовым перстнем.

С 1823 по 1827 год А. Д. Безкровный со своим полком казаков из Черноморья нёс пограничную службу в Царстве Польском на прусской границе. По возвращении с границ Пруссии на Кубань командовал всеми казачьими войсками Черноморской кордонной линии, отвечая за её оборону в условиях ухудшающихся отношений России с Оттоманской Портой.

27 сентября 1827 года был назначен высочайшим указом императора Николая I Павловича войсковым (затем — наказным) атаманом Черноморского казачьего войска, которое считалось на Северном Кавказе самостоятельным и не входило в состав Кавказского линейного казачьего войска. Он много сделал для наведения порядка в войске и его администрации.

В Русско-турецкой войне 1828–1829 годов атаман Черноморского казачьего войска отличился при защите государственной границы на Кубани от протурецки настроенных «закубанских народов» и при взятии крепости Анапа.

Князь А. С. Меншиков по взятии Анапы, целуя Безкровного, со слезами на глазах повторял: «Анапа взята! Вам честь и слава принадлежит, исключительно Вам!».

За эти дела Алексей Данилович Безкровный удостоился чина генерал-майора и ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия IV степени.

После окончания войны с Турцией Безкровный вновь участвует в Кавказской войне на Кубани, за что был отмечен Золотым оружием — саблей, украшенной алмазами и надписью «За храбрость».

Свой последний бой наказной атаман черноморских казаков Алексей Безкровный провёл в 1831 году. В справочной книжке императорской Главной квартиры по Казачьим войскам приводится описание этого боя:

"…Теперь остаётся сказать ещё о последнем геройском подвиге генерала Безкровного. Алексей Данилович вообще славился беззаветной отвагой и смелостью в бою. Во время Закубанских походов командующего войсками генерала Эммануэля, действовавших против горцев в 1831 г., одним из отрядов, направленных в землю шапсугов, командовал генерал Безкровный.

В это время славился у шапсугов храбрый и неустрашимый в войне предводитель их дворянин Цокомото.

     С этим-то азиатским героем пришлось сражаться Безкровному в виду разорённых, пылавших горских аулов.

     Пользуясь затруднительным положением нашего отряда, растянувшегося по ущелью вёрст на десять, горцы под предводительством самого Цокомото стремительно бросились на ряды казаков, прикрывавших артиллерию. И, пользуясь своим численным превосходством, стали рубить артиллерийскую прислугу и лошадей, начав уже увозить пушки.

     В это время налетает Безкровный с казаками, отбрасывает пиками черкесов и отнимает захваченные ими наши орудия. Разбитые черкесы бегут в лес. Безкровный с небольшой частью отряда преследует их, но подоспевшие с гор черкесы отрезывают его от следующих за ним казаков и, пользуясь своим превосходством в силах, оттесняют их обратно к отряду.

    Преследуемые же Безкровным черкесы, в ряды которых он врубился, видя подоспевшее к ним подкрепление, повернули назад. И таким образом Бескровный очутился один посреди многочисленной толпы горцев.

    Началась неравная борьба насмерть между ним одним и его врагами. Обрадованные горцы, видя в своих руках страшного для них кубанского героя… желая захватить Безкровного в плен живым, прежде всего четырьмя пулями убили под ним коня. Но Безкровный быстро вывернулся из-под навалившегося на него лошадиного трупа, стал на ноги и, держа в одной руке пику, а в другой пистолет, решился скорее умереть в честном бою, чем сдаться в плен.

   Первым метким выстрелом из пистолета Безкровный уложил самого злейшего и храбрейшего своего противника Цокомото, а двух приблизившихся горцев заколол пикой. Но это страшное в сильных и умелых руках оружие было быстро изрублено шашками наседавшего неприятеля.

   Рассвирепевшие черкесы, окружив его, подступили к нему вплотную, стали наносить удары со всех сторон, но богатырь не свалился, а, выхватив шашку, стал ею отбиваться. Безкровный превосходно владел этим оружием, рубил направо и налево подступивших врагов. Это беспримерное сражение одного человека с толпою продолжалось, быть может, несколько минут, ибо на выручку своего атамана уже подоспели казаки. И, пробившись через толпу черкесов, схватили Безкровного в то время, когда он, изнемогая от большой потери крови, совсем уже терял сознание, но всё ещё держался на ногах.

  На этом кончилась боевая жизнь бесстрашного Безкровного…"

…Вернувшись из той Закубанской экспедиции и поправившись от полученных в ней ранений, генерал-майор А. Д. Безкровный занялся строительством передовых укреплений на Кавказской линии. Одно из них — Алексеевское — было названо его именем — «Алексеевское".

Вскоре он попал в немилость к царскому наместнику в Тифлисе и командующему русскими войсками на Кавказе генерал-фельдмаршалу И. Ф. Паскевичу-Эриванскому. Тот лишает боевого генерала за допущенные «упущения по службе» поста наказного атамана Черноморского казачьего войска и отправляет в отставку.

 

Безкровный обладал огромной физической силой, был высокий, красивый, статный, с мужественным лицом (прижизненных портретов атамана Безкровного не обнаружено, образ собирательный). Строгий и требовательный военачальник, он был товарищем в бою и не раз спасал жизнь рядовым казакам. Был горд, но без спеси, ценил себя и берег свои заслуги. Его строгость и требовательность вызывала вражду и ненависть со стороны завистников и недругов. Бескровного оклеветали, обвинили во взятках. Комиссия собрала обширный материал и предъявила ему обвинение по 78 пунктам. Подарки он действительно принимал, но не ради наживы, а по традиции. Не принять подарка считалось оскорблением для дарителя. Бескровный и брал, и отдаривал подарки. Уволенный от должности, нравственно измученный, покрытый ранами с головы до пят, несчастный в личной жизни, он тяжело заболел и умер.

Умирая, Алексей Данилович Безкровный завещал все свои сбережения на постройку в Екатеринодаре богадельни «для призрения одиноких старых, израненных и искалеченных казаков» Кубанского войска. Завещание было исполнено.…

В августе 1904 года имя войскового атамана генерал-майора А. Д. Безкровного «в вечное сохранение и напоминание» высочайшим указом было присвоено 1-му Таманскому полку Кубанского казачьего войска.

Так один из самых прославленных полков казачества Северного Кавказа обрёл своего вечного шефа.

А благодарные анапчане установили бюст геройскому атаману Безкровному в одноименном сквере у Крепостных ворот.

 

Горский Ганнибал генерал Вельяминов

 

«Кавказ можно уподобить сильной крепости. Одна только безрассудность может предпринять эскападу против такой крепости; благоразумный полководец увидит необходимость прибегнуть к искусственным средствам, заложит параллели, станет продвигаться вперёд сапою, призовёт на помощь мины и овладеет крепостью»                                                   

 

                                                                                         Генерал А.А. Вельяминов

 

«Дети, не играйте шашкою, / Не обнажайте блестящей полосы, / Не накликайте беды на головы ваших отцов и матерей: / Генерал-плижер близок! / Близко или далеко – генерал-плижер знает всё, видит всё: / Глаз у него орлиный, / Полёт его соколиный. / Было счастливое время: / Русские сидели в крепости за толстыми стенами, / А в широком поле гуляли черкесы; / Что было в поле – принадлежало им; / Тяжело было русским, весело черкесам. / Откуда ни взялся генерал-плижер / И высыпали русские из крепостей; / Уши лошади вместо присошек, / Сидельная лука вместо стены; / Захватили они поле, / Да и в горах не стало черкесам житья. / Дети, не играйте шашкою, / Не обнажайте блестящей полосы, / Не накликайте беды на головы ваших отцов и матерей: / Генерал-плижер близок. / Он всё видит, всё знает. / Увидит шашку наголо, / И будет беда. / Как ворон на кровь, / Так он летит на блеск железа. / Генерал-плижер налетает как сокол, / Заклюёт как орёл, / Как ворон напьётся он нашей крови»

 

                                                          Горская песня о генерале Вельяминове

 

Автором стратегии жесткого покорения Кавказа считается Ермолов. В тени его славы незаслуженно померкло имя другого покорителя Кавказа - Вельяминова. В википедии эта историческая личность описывается крайне скупо: «Алексей Александрович Вельяминов 3-й участвовал в войнах 1805 г., турецкой 1810 г., Отечественной и в кампаниях 1813 и 1814 г., позже (1816-27) — в разных экспедициях против кавказских горцев и в персидской войне, где отличился в бою под Елизаветполем. В 1829 г., назначенный начальником 16-й пехотной дивизии, находившейся в европейской Турции, он с нею участвовал в осаде Шумлы и в переходе через Балканы. В 1831 г. он был назначен командующим войсками Кавказской линии начальником Кавказской области, причем с 1831 по 1838 г. постоянно начальствовал экспедициями против горцев, всегда имевшими полный успех. Выступал за постепенное покорение Кавказа. Мысли его о способах покорения Кавказа вполне оправдались, когда впоследствии, с некоторыми лишь видоизменениями, применены были на практике князем Барятинским и графом Евдокимовым».

 

Он был прозван Горским Ганнибалом: талантливый полководец, блестящий стратег, человек со странностями, которые были не понятны не только врагам, но и своим солдатам и сослуживцам, жесткий, и даже слишком жестокий к своим врагам, но не лишенный благородства, умевший ценить врагов и быть снисходительным к сдавшемуся ему на милость противнику. И все эти качества в одном лице: в лице одного из главных героев Кавказской войны – генерале Алексее Александровиче Вельяминове. 

Будучи всего на год моложе Ермолова, Вельяминов, как писал Дж. Бадли, не добился и десятой доли его (Ермолова) известности и славы; но карьера его была не менее блистательной, а заслуги были в чем-то и большими. Причину этого отыскать нетрудно. Он был человеком больших и усердно развиваемых способностей, много преуспевший в изучении военной истории; уроки прошлого он умел прикладывать к задачам настоящего, притом всегда учитывал особенности текущего момента и прибегал к тактике и стратегии, всего более им отвечающим; быстрый в принятии решений и скорый в нанесении удара, он обладал железной волей и несокрушимой решительностью; хороший организатор; совершенно бесстрашный в баталии и не менее щедро одаренный нравственным мужеством, он обладал всеми мыслимыми качествами, которые внушают уважение солдатам, и многими свойствами, что побуждают людей смело идти за этим человеком, и совсем ничем, за что его можно было бы полюбить. Спокойный, выдержанный, молчаливый, скрытный, он был неумолимо безжалостным в отношении своих солдат и беспощаден к врагу; его боялись, превозносили и ненавидели как те, так и другие.

Вельяминов был сослуживцем Ермолова во время наполеоновских войн, и они тесно дружили. Когда Ермолова послали на Кавказ, он добился назначения Вельяминова на должность начальника штаба Грузинского корпуса. Здесь, в Тифлисе, аналитический ум и организаторский талант Вельяминова, видимо, внесли решающий вклад в успехи старшего товарища. Осадная стратегия военных операций на Кавказе и реорганизация Кавказского корпуса обычно связываются с именем Ермолова, но разрабатывалось то и другое, а может, и предложено было именно Вельяминовым: «Ликвидация всех независимых и полузависимых ханств и княжеств. Полное подчинение народов и народностей Кавказа России, вытеснение непокорных горцев из своих владений, раздача земель, им принадлежавших, казакам и русским поселенцам. Постепенное продвижение вглубь гор оборонительных линий». Русские исследователи впоследствии ошибочно назовут это «системой Ермолова». Хотя Ермолов и начал проводить ее в жизнь, окончательно она была сформулирована в 1828 г. Вельяминовым (и совершенно несправедливо приписана потом Ермолову).

 

Сам Вельяминов писал о Кавказе следующее: «Кавказ может быть приравнен к мощной цитадели, великолепно укрепленной природой, надежно защищенной инженерными сооружениями и обороняемой многочисленным гарнизоном. Хороший командир не преминет употребить здесь все военное искусство, проложит фортификационные параллели, устроит подкопы, заложит мины и таким образом станет полным хозяином положения. Я считаю, что подход к Кавказу должен быть именно таковым, и если ранее сия метода действий не была предпринята, дабы служить опорой и постоянным ориентиром, сама природа вещей толкнет на такие действия. Но в этом случае успех их будет достижим куда как нескоро из-за частых отклонений от верного курса».

Алексей Александрович Вельяминов по данным сытинской «Военной энциклопедии» родился в 1785 г.

Вельяминов происходил из старинного рода дворян Московской губернии Подольского уезда, но, по свидетельству Г.И. Филипсона, «не имел никаких аристократических притязаний». Семья Вельяминова обладала, видимо, довольно хорошим состоянием, т. к. за одним Алексеем Александровичем было записано 250 душ крестьян в Казанской и Курской губерниях. Практически ничего неизвестно о том, где воспитывался будущий военачальник. Однако многие современники вспоминают, что он обладал обширными знаниями, особенно в математике. В графе послужного списка о познаниях было отмечено лишь то, что «грамоте по-российски и французски читать и писать умеет и артиллерийскую науку знает». Г.И. Филипсон в своих воспоминаниях отмечал: «Вельяминов хорошо, основательно учился и много читал; но это было в молодости. Его нравственные и религиозные убеждения построились на творениях энциклопедистов и вообще писателей конца XVIII века. За новейшей литературой он мало следил, хотя у него была большая библиотека, которую он постоянно пополнял. Он считался православным, но кажется, был деистом, по крайней мере никогда не бывал в церкви и не исполнял обрядов. Настольными его книгами были «Жильблаз» и «Дон-Кихот» на французском языке. Первого ему читали даже накануне смерти; изящная литература его нисколько не интересовала».

«На службу Вельяминов зачислен был по тогдашнему обыкновению, – писал В.А. Потто, – в лейб-гвардии Семёновский полк, и шестнадцати лет от рода был уже поручиком артиллерии». В 1804 г. Вельяминов был произведён в офицеры лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады. Участвовал в компании 1805 г. против Франции. В 1810 г. принял участие в русско-турецкой войне, а затем в Отечественной войне 1812 г. и в заграничных походах русских войск. «Боевая деятельность, начавшаяся под Аустерлицом и кончившаяся в стенах Парижа, – отмечал историк, – далеко выдвинула его из рядов сверстников. Раненый в руку при штурме Рущука, имея Георгиевский крест за блистательное участие в трёхдневном сражении под Красным, Вельяминов, тогда ещё штабс-капитан первой гвардейской артиллерийской бригады, уже обратил на себя особенное внимание Ермолова. По настоянию последнего в 1816 году он и был назначен на важный пост начальника штаба отдельного Грузинского корпуса. Через два года, на двадцать восьмом году от рождения, он был уже генералом». По воспоминаниям современников, Вельяминов сделался верным другом и помощником Алексея Петровича: «Они были на ты и называли друг друга Алёшей». Любя и почитая А.П. Ермолова как отца, Вельяминов под его началом стал настоящим «кавказцем».

 

Ермолов широко пользовался административными и военными дарованиями Вельяминова, его энергией, огромной трудоспособностью и, наряду со штабной работой, постоянно поручал ему командование отдельными отрядами в экспедициях. «На Кавказе, – по словам В.А. Потто, – Вельяминов поспевает всюду, где только могла встретиться надобность в его знаниях и энергии: закладывает вместе с Ермоловым Сунженскую линию, строит Внезапную, громит акушинцев, затем усмиряет бунт в Имеретии, гасит восстание в шамхальстве, играет влиятельную роль в покорении Кабарды – и, наконец, является в роли начальника центра и правого фланга Кавказской линии». «За благоразумные распоряжения во время прекращения бунта в Имеретии и Гурии» Вельяминову были пожалованы алмазные знаки ордена Св. Анны 1 степени, а «за поражение абадзехов и укрощение мятежа в Кабарде» – орден Св. Владимира 2-й степени большого креста. Генерал А.А. Вельяминов был одним из главных виновников победы русских войск над иранской армией в сражении под Елисаветполем. Современник вспоминал, что командующий русскими войсками И.Ф. Паскевич не доверял ермоловским сподвижникам и даже подозревал, что они нарочно «подведут его под неудачу». Поэтому он хотел отступить под защиту Елисаветпольской крепости, и только настояние Вельяминова удержало командующего от этого намерения. Паскевич слез с коня, сел на барабан и погрузился в глубокие раздумья. В это время со стороны персов грянул первый пушечный выстрел, и началась канонада. Русские пушки молчали. «Вельяминов подъехал к Паскевичу и доложил, что время атаковать неприятеля. Паскевич поднял голову, сурово взглянул на подъехавшего и промолвил: «Место русского генерала под ядрами». Вельяминов молча повернул лошадь, выбрал курган перед фронтом, слез с коня и лёг на расстеленную бурку, под градом ядер, вырвавших несколько лошадей из его конвойной команды. Горячий по натуре и возбуждённый ещё более остановкой, князь Мадатов подскакал к Вельяминову и с упрёком спросил: что он делает и чего ждёт?

– Я исполняю приказание находиться под ядрами, – отвечал он с своею неподражаемою флегмою». Когда Паскевич, уступая настойчивости ермоловских любимцев, махнул рукой, Вельяминов и Мадатов не стали дожидаться разъяснений и атаковали иранские войска по всему фронту. В одном из писем приятелю Вельяминов сообщал: «13 го числа разбили мы у Елисаветполя самого Аббас-Мирзу, который бежал за Аракс не оглядываясь. Теперь все ханства очищены. Без сомнения, всё будет приписано теперь Паскевичу, но ты можешь уверен быть, что если дела восстановлены, то, конечно, не от того, что он сюда прислан, а несмотря на приезд его». Награждённый за это сражение орденом Св. Георгия 3-й степени, Вельяминов с отставкой А.П. Ермолова также должен был покинуть край и искать службы в России. Его назначают командиром 16-й пехотной дивизии, находившейся на европейском театре войны с Турцией, и в этом качестве А.А. Вельяминов участвовал в осаде Шумлы и в переходе через Балканы.

 

В 1830 г., писал В.А. Потто, «Вельяминов появляется опять на Кавказе, но уже облечённый безусловным доверием фельдмаршала, – так немногие годы войны радикально изменили взгляды Паскевича на предшествовавшую ему эпоху и на её деятелей. Вельяминов, принадлежавший к числу тех людей, для которых почти не существует собственного «я», а есть только долг, исполнение службы да готовность принести себя всецело на алтарь отечества, не колеблясь, принял предложение фельдмаршала». Получив сначала 14-ю дивизию и успев, видимо, принять участие в подавлении польского восстания, Вельяминов в 1831 г. назначается командующим войсками Кавказской линии и начальником Кавказской области. Прибытие Вельяминова совпало с новым всплеском движения мюридизма. Направленный против имама Кази-Муллы в Дагестан, Вельяминов нанёс ему в октябре 1831 г. сильное поражение при Чир-Юрте.

 

«Я думаю, – писал в своих воспоминаниях Г.И. Филипсон, – не было и нет другого, кто бы так хорошо знал Кавказ, как А.А. Вельяминов; я говорю Кавказ, чтобы одним словом выразить местность, и племена, и главные лица с их отношениями и, наконец, род войны, которая возможна в этом крае. Громадная память помогала Вельяминову удержать множество имён и фактов, а методический ум давал возможность одинаково осветить всю эту крайне разнообразную картину. Из этого никак не следует, чтобы я считал непогрешимым и признавал все его действия гениальными».

Волей, неволей пришлось отказаться вводить в земле горцев русское положение мирным путём и заставить этот дикий азиатский народ силою оружия признать над собой власть России, – писал надворный советник, Почётный член Кубанского областного Статистического Комитета, Ставропольского губернского Статистического Комитета и общества Любителей изучения Кубанской области, Действительный член Императорского Одесского общества истории и древностей, член Историко-Филологического общества при Императорском Харьковском университете и Таврической учёной Архивной Комиссии Прокофий Петрович Короленко. -  ещё до получения в Тифлис сочинённого в Петербургских кабинетах положения о управлении горцами на Западном Кавказе командовавший Кавказской линией генерал Вельяминов высказался, что для скорейшего покорения враждебных нам горцев кроткия меры правительства не будут иметь успеха. По мнению его следовало стеснить этих азиатцев в поземельном довольствии занятием русскими переселенцами удобных плоскостей за Кубанью... и там строить казачьи станицы, заселяя их на половину казаками Кавказского линейного войска, способными по своему воинскому духу защищать свои жилища от нападения горцев, а на половину добавить к ним переселенцев из внутренних губерний России, которых обратить в казаки. Таких станиц Вельяминов считал нужным построить за Кубанью не менее 40, в 100 - 300 дворов каждую. Постройку домов в станицах возложить на самих же переселенцев. Для защиты новых переселенцев от нападения черкесов возвести при станицах укрепления, на которыя поставить гарнизоны с пушками. Всё это было необходимо на первое время, пока горцы освоятся с новым положением своим в соседстве с русскими».

Чтобы противостоять горцам, царское правительство приняло решение – строить по всей береговой линии военные укрепления. Они должны были защитить новые российские земли от набегов горцев, препятствовать снабжению их из Турции оружием и военными припасами и пресекать попытки вернуть силой утерянную территорию. За десять с небольшим лет было построено 17 русских военных укреплений. В их числе станица Николаевская (Анапская).

         Первоначально береговая линия заселялась людьми военными. Это были солдаты, служившие на укреплениях, черноморские и донские казаки, которым в 1832 г. было разрешено селиться.  До нас дошла карта действующего отряда за рекою Кубань в 1834, 1835-1836 годах, подписанная генерал-лейтенантом Вельяминовым. На ней в месте, где сейчас расположена станица Анапская, обозначена станица Зеленомыская.

Упоминает её и Федоров М. Ф. в «Походных записках на Кавказе с 1835 по 1842 год» (Кавказский сборник. Т. III. Тифлис, 1879): «1836 год. III.

… Действия отряда на анапской равнине. Рекогносцировка под личным начальством генерала Вельяминова …

 Четвертого октября, при речке Цегвай, в шести верстах от Анапы, отряд стал лагерем, и с этой позиции небольшими колоннами делались набеги на аулы. Первый набег, так сказать, сделан был случайно: 7-го октября из отряда выступили, собственно для фуражировки, четыре батальона пехоты и полусотня конных черноморских казаков. Колонна направилась к станице «Зеленого мыса», не доходя до которой сожгла два небольших аула и возвратилась с двумя только ранеными и большим запасом фуража». близ Анапы и в других местах побережья.

С 1832 г. Вельяминов руководит строительством укреплений Геленджикской кордонной линии и Черноморской береговой линии. Постройка укреплений, прокладка дорог и просек сопровождалась постоянными стычками с горцами. Даже в бесперспективные в плане обороны укрепления на Черноморском побережье Вельяминов старался вложить весь свой военный талант. «Спуск к укреплению Кабардинскому, – вспоминал современник, – шёл по удобному шоссе, сделанном в предыдущем году Вельяминовым и напоминавшему римские работы. Это укрепление было устроено на одну роту. Очертание разбивал сам Вельяминов, старавшийся с особенной заботливостью дефилировать внутреннее пространство от неприятельских выстрелов. От этого укрепление получило форму, наименее пригодную для такого военного учреждения – форму стрелы с наконечником на одном конце и с перьями по обе стороны другого конца».

И еще одна немаловажная деталь: при Вельяминове Кавказский корпус получил организацию, просуществовавшую еще четверть века. Среди прочего полки и их штабы получили постоянное место дислокации, были включены в систему осадных параллелей и превращены в хозяйственно-производственные единицы, отчасти способные к самообеспечению.

Генерал Вельяминов был сыном своей эпохи и своего времени. Осуждать сегодня, с точки зрения современной морали его за излишнюю жестокость, как пытаются делать некоторые кавказские исследователи, нет смысла. Для Алексея Александровича, выученика энциклопедистов, Вольтера, Монтескье способ существования горцев и само их миропредставление были принципиально незаконны, алогичны. Их следовало силой заставить жить правильно. В одном из рапортов военном министру Вельяминов так характеризовал ментальность кавказских народов: «Вашему сиятельству известно, что кавказские горцы находятся в большом невежестве. Исключая весьма небольшое количество людей, народы сии полагают, что вся Российская империя заключается в Кавказской области и в Черномории. Большая из них половина не знает даже всего пространства оных; не имеет понятия о большей части народов, населяющих самые Кавказские горы. Кумыки, чеченцы, карабулаки и ближайшие оных соседи не имеют понятия ни о Черномории, ни о горцах, обитающих близ берегов Чёрного моря; шапсуги, натухайцы, абадзехи не знают ни окрестностей Кизляра и Астрахани, ни горских народов, живущих около берегов Чёрного моря. Не удивительно, что при таком невежестве, полагают они себя довольно сильными, чтобы бороться с Русским правительством. Мнение сие нужно, кажется, между горцами уничтожить. Для сего, не отвергая иногда приходящих с покорностью, я даю однако же чувствовать всем горцам без исключения, что правительство не имеет необходимости в их покорности, и что те, от коих оная примется, должны почтить это за милость».

А.А. Вельяминов принадлежал к типу кавказских военачальников со сложившейся концепцией собственной и чужой жертвенности на алтаре государственных интересов империи. Двадцать лет он вёл напряжённую борьбу с горцами и на жестокие набеги отвечал не менее суровыми «репрессалиями». Он даже закрывал глаза на случаи перенятия кавказскими войсками черкесского обычая отрубать у убитых противников головы, покупал у казаков черепа горцев и посылал их для антропологических исследований в петербургскую академию наук. Вряд ли имеет смысл судить за это Вельяминова с точки зрения современных нравственных и правовых норм. Подобные оценки не раз встречаются в новейшей кавказоведческой литературе, но они совершенно игнорируют психологию эпохи. Если в наше время так называемых «общечеловеческих ценностей» поборники «Великой Ичкерии» не раз ужасали общественность демонстрацией отрезания голов и других частей человеческого тела, что можно говорить о средневеково-патриархальном Кавказе первой трети XIX века? «Принадлежа к числу тех людей, которые всецело приносили свою жизнь на пользу отечества, – писал о Вельяминове В.А. Потто, – он и в отношении других требовал такого же самопожертвования, которое считал нормальным в каждом человеке, и из подобных взглядов не исключал даже горцев, принявших покорность. Вот почему он не хотел разыскивать причин, которые заставляли мирных уклоняться так или иначе, от исполнения долга. А требовал от них того, чего должен был потребовать по своему характеру – безусловной верности. В этом убеждении он находил необходимым не выжидать уже исполнения общего плана Паскевича, а тушить пожар там, где он начинался. Он хотел показать и немирным чеченцам, говоря восточным изречением, «что у человека не должно быть двух голов и двух сердец» и что шатание между Кази-муллой и русским правительством может им дорого обойтись стоить».

В то же время Вельяминов не был кровожадным человеком и искренно надеялся: «Когда горцы какими-бы мерами поставлены будут в необходимость прекратить хищническую войну, тогда без сомнения обратятся к земледелию и другим хозяйственным занятиям. Нравы их смягчатся, изменятся обычаи и образ жизни, явится желание иметь более удобностей в домашнем быту; разного рода промышленность будет непременным того последствием». Нередко случалось, что скот, отбитый русскими отрядами у абреков генерал «отдавал мирным, взамен угнанных у них беспокойными родичами; по большей части такое вознаграждение получали водворённые внутри линии. Горцы могли не жаловать Вельяминова, но убеждались, что тяготившая над ними рука, была и строго справедлива»

 

Помимо руководства боевыми действиями Алексей Александрович вынужден был заниматься и гражданскими делами Кавказской области, развитием торговли и промыслов, улучшением дорог. Именно Вельяминову город Ставрополь обязан своим сохранением и развитием. Когда император в октябре 1837 г. посетил город, раскисший от долгой непогоды и многочисленной слякоти, Ставрополь был настолько непригляден, что Николай I распорядился его упразднить и перенести на Кубань. Если бы Вельяминов, человек опытный, твёрдый и властный не объяснил государю, что более удобного в стратегическом отношении места для штаб-квартиры на Северном Кавказе не сыскать, приказ наверняка бы исполнили. До революции одна из ставропольских улиц называлась Вельяминовской. Значилось имя Алексея Александровича и на карте Кубани. В 1864 г. на месте бывшего укрепления Вельяминовского было основано селение Вельяминовское, преобразованное в 1896 г. в г. Туапсе.

 

Непосильные труды во славу Отечества подорвали здоровье генерала Вельяминова. Во время одной из экспедиций, заметив усталость солдат и желая подать им пример, Алексей Александрович 6 часов простоял в снегу, что привело к смертельному заболеванию. «У него открылась тяжкая водяная болезнь», – писал есаул Труфанов. Когда местная медицина исчерпала свои возможности, Николай I прислал своего лейб-медика Енохина, но генерал от помощи его отказался и 27 марта 1838 г. скончался. По желанию Вельяминова его тело было отправлено в село Медведку Алексинского уезда Тульской губернии, где было имение генерала. Вместе с прахом Алексея Александровича из Ставрополя были увезены бумаги военачальника, весьма значимые для истории Кавказской войны. Часть их могла осесть в Государственном архиве Тульской области, но скорее всего они потеряны для исследователей.

 Заслуги генерала Вельяминова в формировании и обустройстве кавказского казачества, руководстве в военных походах были велики. Высочайшим приказом от 26 августа 1904 г. «в вечное сохранение и напоминание славного имени военачальника, водившего войска к победам» было повелено 1-му Урупскому полку Кубанского казачьего войска именоваться 1-м Урупским генерала Вельяминова полком (с 9 апреля 1906 г. – 1-й Линейный генерала Вельяминова полк

 

Федоров М. Ф. Походные записки на Кавказе с 1835 по 1842 год // Кавказский сборник. Т. III. Тифлис, 1879.

Кавказский сборник,

издаваемый по указанию

Его Императорского Высочества

Главнокомандующего Кавказской Армией.

Том III.

Публикуется по изданию: Кавказский сборник, том 3. Тифлис, 1879.

 

1836 г.

 

Поход к аулу на анапской равнине.

Отряд готов, сомкнулися в рядах,

Стрелки рассыпались. Чу! заиграли горны;

Вожди дружины на конях –

И тихо двинулись колонны.

Вдали раскинулся Кавказ,

Громады гор его чернели;

Казалось, в грозный бури час,

Там бездны волн морских взревели,

Всклубились, вспенились,– окаменели…

Там, мнится, ураган себе приют избрал,

С друзьями-вихрями кочуя,

Иль, утомясь, над бездной вод бушуя,

Под пеленой тумана отдыхал.

В горах приметен дождь, а здесь эфир священный

Покрылся тучами, как крыльями орла,

И радуга аркадой разноцветной

Небесный купол подперла.

Идем. Пред нашими стрелками

Черкесы смелые, рассеясь на полях, [54]

На быстрых, как Кавказа лань, конях

Летают горными орлами.

Смотрите! вот несется к нам стрелой,

И дышит мщением черкес неустрашимый…

Падешь, наездник удалой!

Мы сыпнем на тебя град пуль неумолимый;

Решетка ребр твоих костей

Железный штык не переломит;

И мщенья огнь, груди воинственной твоей,

Свинцовой пули не растопит.

О, не безумствуй же, джигит!

Не раз ты зрел в пожарах боя,

Как вашей кровью был покрыт

Штык светлый русского героя.

Не внемлет – прямо к нам летит.

Вот близок дерзкий сын Беллоны,

Поводья он укоротил,

Привстал в седле, к плечу винтовку приложил,–

И пуля свистнула в колонны…

Браздами тронул чуть уздень –

Конь на дыбы, встряхнувши головою,

Полкруга описал – и прежнею тропою

Помчался, как в полях испуганный олень.

Но вот, другой еще быстрей несется;

Конь вороной – змея под седоком,

Густая грива бунчуком

По воздуху, волнуясь, вьется.

Вдруг пуля меткая стрелка

К нему навстречу засвистела,

Песнь гибели ему пропела,–

И мчится конь без седока…

Раздался крик врагов, и эхо заревело,– [55]

Пустили бешеных коней,

И кровью дружною своей

Хотят купить собрата тело;

Летят к погибшему… Вдруг наша цепь легла,

Колонна раздалася,

Картечь из медного жерла

В толпу со свистом понеслася.

В них чувство страха замерло,

Быстрее ринулись исполнить долг священный,

С коней в мгновенье, на седло

Схватили труп окровавленный.

…………………………………………………….

…………………………………………………….

В долине, устланной гирляндами цветов,

Где роза дикая роскошно расцветает,

Ручей, как цепь серебряных оков,

Гремит, сады красиво обтекает;

Где дикий виноград обвил

Черешню, яблоню и сливу, и кизил,–

В долине там аул раскинулся богатый;

Он искони цветет, тревог войны не знал,

И не сверкал пред ним наш русский штык крылатый,

И гром военных бурь еще не грохотал…

Вдруг, крик «ура!» - и дрогнула долина:

Чугунный град запрыгал по кустам,

Имеретинская дружина

Грозою ринулась к врагам…

А там, на дротики казаки,

Как вихрь, как ветер понеслись;

А здесь стрелки в пылу атаки

В аул штыками ворвались… [56]

И плачь, и крик в огне сраженья;

Клубится дым, аул горит,–

Черкес с семействами бежит

В лесах, горах искать спасенья,

А русский – лагерь свой разбил

У саклей обгорелых,

Рыданье вдов и плачь детей осиротелых

Веселой песнью заглушил.

                   Стихи поручика участника Вельяминовских походов

 

Пиленко Дмитрий Васильевич

                                  - первый начальник Черноморского округа

И в заключение предлагаем Вашему вниманию статью местного историка Чащина В.С. "Созидатель", написанную к 175-летию со дня рождения и к 110-й годовщине со дня смерти Дмитрия Васильевича Пиленко: В этом, 2020-м, году ему бы исполнилось 190 лет.

 

 Кто он?

 

— Генерал-лейтенант в отставке;

— Первый начальник Черноморского округа (10 лет);

— Один из организаторов переселения разноязычных народов России и зарубежья в Черноморье, вторичного заселения и освоения его в 60-80-е годы 19 века;

 — Пионер табаководства, садоводства, виноградарства и виноделия в регионе;

— Автор первых проектов застройки Анапы, Новороссийска, создатель уходящего облика старого города;

— Устроитель удельных царских имений в Абрау и Дюрсо (1870);

— Основатель хутора Пиленково, ныне село Юровка;

— Автор брошюры „Анапа, ее климат. Морские купания и экономические условия" (СПб, 1983);

— Основатель двух первых школ Новороссийска;

— Строитель каменных храмов: Свято-Онуфриевского (1874), Свято Осиевского (1893-1900) в Анапе, Святого Михаила Архангела в Сочи;

— Дед (по отцу) святой блаженной мученицы монахини Марии (Скобцовой) — Елизаветы Кузьминой-Караваевой, урожденной Пиленко.

 

Награды: ордена — св. Анны 1-4 степеней (1862-1874), св. Станисла¬ва 1 и 2 степеней (186o), св. Владимира 3-4 степеней. Серебряные медали— „За покорение Чечни и Дагестана в 1857-1859 гг.", „Западного Кавказа в 1859-1864 гг.", „За труды по освобождению помещичьих крестьян" в 1868 г., бронзовая —„В память войны 1877-1878 гг.", крест „За службу на Кавказе".

 

Из 65-и лет жизни — 20 лет на Кавказе, 18 лет — в Анапе.

 

Вехи жизни

 

Родословие. Д.В. Пиленко родился зимой 1830 года в Таврии (Крым), в семье мелкопоместного малороссийского (украинского) дворянина Василия Васильевича Пиленко. Род — из запорожских служивых казаков. По семейной легенде, их предок из города Зиньков Миргородского уезда на Полтавщине полковой старшина Филипп. В середине 17 века он бежал из турецкого плена, отпилив себе руку вместе с кандалами. По предположению анапского историка В.П. Грехно отсюда, мол, и прозвище, ставшее фамилией. По версии питерского исследователя жизни Е.Ю. Пиленко А.Н.Шустова — „пильный" на древнерусском — "выдающийся". По словарю В. Даля, „пильный" (в южном говоре) значит „нужный, усердный, ретивый, зоркий, внимательный, чуткий, строгий".

 

И та, и другая версии подтверждены судьбой многих Пиленок.

 

В 1709 году участником Полтавской битвы был сын Филиппа сотник Михаил. Его правнук, штабс-капитан, жил в Зинькове по соседству с родителями писателя Гоголя. Участвовал в Отечественной войне 1812 года и вернулся с нее безруким инвалидом-орденоносцем. Возможно, Иван Васильевич послужил прообразом капитана Копейкина из „Мертвых душ" Н.В. Гоголя... Имя И.В. Пиленко, которому Дмитрий Васильевич приходится внучатым племянником, выбито на мемориальной доске в храме Христа Спасителя в Москве.

 

Из своего зиньковецкого гнезда запорожцы Пиленки разлетелись по России: от Финляндии до Крыма, где родился наш генерал.

 

Служба. Д.В. Пиленко получил прекрасное образование: кадет (воспитанник) института корпуса горных инженеров в СПб. Выпущен канцеляристом с правами ученика II-го разряда.

 

С 17-ти лет служит в Тифлиской (Тбилиси) окружной палате пробирером (измерителем). В январе 1848 г. — в Канцелярии Наместника Кавказа светлейшего князя М.Н. Воронцова (1782-1856), определен в гражданском чине коллежского регистратора „для занятий". В 1849 г. по делам службы впервые посещает военный город-крепость Анапу.

 

В 1853 г. — поручик Корпуса горных инженеров в Кавказской армии М.Н. Воронцова (начальник штаба Л.И. Барятинский (1815-1879), с которым Дмитрий Васильевич по службе и жизни будет особенно близок).

 

В начале 1855 г. женится на Надежде Борисовне Иваницкой, сестре начальника серебряно-свинцового завода в Алагире (Осетия) и управляет заводом с января 1858 г.

 

В 1857 г. рождается старший сын Юрий (умер в 1906 г.), затем рождаются дочери: Елизавета (в замужестве — Цейдлер), Ольга (в замужестве— Щастливцева), Екатерина (в замужестве — Чистович).

 

С конца 1858 г. — в Канцелярии Кавказского наместника князя А.И. Ба¬рятинского: „капитан батальона для особых поручений по военным де¬лам".

 

В 1861 г. переведен в лейб-гвардии саперный батальон и служит „офицером для особых поручений к главнокомандующему Кавказской армии" генерал-фельдмаршала А.И. Барятинского.

 

В 1862-1863 гг. произведен в полковники и служит в Управлении Наместника на Кавказе Великого Князя Михаила Николаевича, сына Николая I.

 

В 1862 г. по делам службы вторично инспектирует разрушенную и разграбленную войной Анапу.

 

21.051864 г. закончилась Кавказская война.

 

В январе 1865 г. Дмитрий Васильевич назначается „Начальником Штаба войск Кубанской области".

 

25.01.1867 г. полковник Пиленко назначается Начальником Черноморского округа" с центром в Новороссийске — административная единица, образованная 10.03.1866 г., через преобразование 1888 г. просуществовала до 23051896 г. Округ располагался от Анапы до Гагр (по карте 1868r.).

 

16.04- 1867г. — производится в генерал-майоры.

 

Дело.

 Местом жительства выбирает Анапу. Строит дом. Получает в вечное и потомственное пользование в целом 3600 десятин земли в Натухайском и Шапсугском округах Черноморского округа (современные Анапский, Крымский и Новороссийский районы).

 

В 1868 г. первым из землевладельцев закладывает 1000 чубуков лозы в основанном им имении Хан-Чакрак (ныне село Юровка).

 

В 1871г. — на 7 десятинах удельных земель Абрау-Дюрсо также закладывает первый виноградник и заведует им, тем самым становится основоположником промышленного виноделия в регионе. Основывает в Новороссийске одноклассное мужское училище (12.05.1870) и частную школу для девочек (1872), где главой попечительского совета становится его жена Н.Б. Пиленко.

 

В 1876г. — отчислен от должности начальника Черноморского округа и причислен к Кавказской армии.

 

В 1878 г. назначен „командующим временной Кубанской казачьей дивизией" и в том же году „отчислен от назначенной должности", видимо по болезни.

 

В 1882 г. покупает земли на Песках (ныне Джемете), рассаживает лозу и строит дом в имении.

 

В 188з г. выходит в отставку в чине генерал-лейтенанта и поселяется в Хан-Чакраке, продолжая заниматься промышленным виноделием.

 

В 1890 г. сын Юрий женится на Софье Борисовне Делоне (1863-1962). Род роднится с древним генеалогическим древом Дмитриевых-Мамоновых, Тухачевских и т.д.

 

21 декабря 1891г. Дмитрий Васильевич радуется рождению внучки Лизы, становится воспреемником ее при крещении.

 

20 февраля 1895 г. умирает жена, а 7 (го) марта, через 2 недели, от безутешного горя мирно преставился сам тайный советник Д.В. Пиленко...

 

Сын Юрий погребает родителей в родовом склепе в саду имения Хан-Чакрак, выходит в отставку и переезжает из Риги в Анапу.

 

Потомки. У трехлетней Лизы все еще впереди: и ранняя смерть отца, и жизнь в Петербурге и дружба с обер-прокурором К. Победоносцевым и другими великими эпохи николаевской России, и встреча с Александром Блоком, ее безответная любовь к нему „до гроба", одновременные с Ахматовой и Цветаевой первые книги стихов, революционное управление Анапой, и эмиграция с новой семьей и детьми во Францию, подвижническое монашество в миру в облике матери Марии, смерть доче¬рей, гибель сына Юрия в Бухенвальде (февраль 1944 г.), пепел Равенсбрюка (31 марта 1945 г.) и бессмертие в памяти парижан, петербуржцев, анапчан, причисление к лику святых Православной Церкви ее и сына в ян-варе 2ОО4года...

 

До 1917 года в парке имения Джемете стоял бронзовый бюст генера¬ла. Кордонный переулок носил имя Пиленко. Был в Анапе сквер Пиленкова. В Абхазии есть селение Пиленково, ныне с. Цандрипш.

 

В Анапе нет памятника первому строителю старого города, нет улицы имени основоположника виноградарства и виноделия*...

 

... Перекладина креста.

 

Последний знак последнего листа, —

 

И книга жизни в вечности закрылась.

 

(из цикла „Смерть" книги матери Марии „Стихи", Париж, 1949)

 

*P.S. Решением Совета муниципального образования город-курорт Анапа в курортной части города (Дежемете) одна из улиц носит имя семьи Пиленко..

 

                                                                                                 А. Трущенко