Иван Воронков одним из первых ворвался в Анапу

Иван Воронков родился 15 мая 1918 года в селе Песчанка Моршанского уезда Тамбовской губернии (ныне Земетчинского района Пензенской области),  в крестьянской семье. Окруженное сосновыми лесами, озерами, село представляет собой один из тех милых русскому сердцу уголков, которыми так богата наша Родина.

Здесь Ваня Воронков окончил семилетку, работал в колхозе «Труд». В 1935 году, когда ему исполнилось семнадцать, поехал в Москву. Строил в столице мосты: Устинский, Краснохолмский, Москворецкий, Крестовский.  В 1938 году был призван на службу в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, служил красноармейцем во Внутренних войсках НКВД СССР.

Когда началась Великая Отечественная война, сержант Иван Семёнович Воронков был уже обстрелянным воином. На советско-турецкой границе, где он служил с осени 1938 года, и в мирное время не было спокойно. Комсомольцу Воронкову и его товарищам не раз приходилось обезвреживать вражеских лазутчиков и контрабандистов. В 1942 году окончил Орджоникидзевское военное училище НКВД. Командовал взводом автоматчиков в составе 11-й дивизии войск НКВД. С мая по август сражался на Южном фронте, затем на Северо-Кавказском. Дважды был ранен -  6 октября  и 10 ноября 42-го, но в обоих случаях остался в строю.

 Первые боевые награды получил в период Новороссийско-Таманской операции уже в качестве командира 8-й  роты 1-го гвардейского стрелкового полка 2-й гвардейской стрелковой дивизии 56-й армии Северо-Кавказского фронта. Но воевал на участке ответственности 18-й армии в группе частей усиления 5-й гвардейской танковой бригады (5 гв.тбр).

Из представления к награждению орденом Красная звезда:

«16 сентября в бою за станицу Кирилловка Новороссийского района Краснодарского края, рота  под командованием тов.  Воронкова дерзким броском вперед первой ворвалась в станицу. Противник не выдержал стремительного натиска и в панике бежал. Преследуя противника,  рота Воронкова с хода ворвалась во вражескую оборону и овладела сильно укрепленным пунктом цементного завода. В этом бою рота уничтожила до 60 немецких захватчиков.

В боях за станицу Раевскую … рота под командованием тов. Воронкова внезапным ударом из фланга выбила противника из его оборонительных рубежей, уничтожила до 60 немецких солдат и офицеров и обратила его бегство.

Тов. Воронков сам лично в этом бою застрелил офицера и до 40 солдат взято в плен».

Из Журнала боевых действий 5-й гв. тбр: «В ночь на 21.9.43 пр-к начал отход из Раевская.…В 3.00 бригада с частями усиления начала преследование пр-ка в направлении Анапа. В 5.30 очистив от пр-ка Раевская, продолжала преследование и к 14.00 вышла на рубеж отм. 52.1, 55м юго-вост. Анапско-Николаевская, встретив сопротивление противника огнем тяжелой артиллерии и самоходных орудий. Части бригады продолжали движение, уничтожая отступающую пехоту огнем и гусеницами. В 17.00 части бригады вступили в Анапу, ведя слабые уличные бои с отходящим противником, и к 18.00 город был полностью очищен».

Из представления гвардии старшего лейтенанта Ивана Семеновича Воронкова к награждению орденом Отечественной войны 2-й степени:

«… в бою за город Анапа Краснодарского края рота под командованием тов. Воронкова первой ворвалась в город и, взаимодействуя с танками, уничтожила до роты немецких солдат и офицеров, захватила в плен 18 солдат и трофеи: 4 пулемета, 3 орудия, винтовки и другое военное имущество и снаряжение. Сам лично тов. Воронков с группой бойцов броском вперед перехватил уходящую легковую машину с румынскими офицерами и расстрелял их».

Эти боевые эпизоды вошли и в представление Ивана Воронкова к присвоению ему  звания Героя Советского Союза по итогам боев на Керченском полуострове.

Части 2-й гвардейской Таманской стрелковой дивизии готовились к форсированию пролива тщательно и долго. Тренировка шла в условиях, максимально приближенных к боевым. Почти ежедневно гвардейцы на мотоботах выходили в море, прыгали в воду и, выйдя на берег, «штурмовали» укрепления, вели «бои» в глубине обороны...

31 октября в дивизию прибыл начальник штаба фронта генерал-лейтенант Ласкин. Он сообщил командованию о том, что в соответствии с планом десантной операции 2-я гвардейская должна высадиться севернее Керчи.

...За несколько часов до начала операции в роте старшего лейтенанта Воронкова состоялось открытое комсомольское собрание. Все воины поклялись выполнить боевое задание, во что бы то ни стало. На собрании выступил и сержант Плугарев, комсомольский вожак роты:

— Клянусь перед лицом своих товарищей, что не сделаю ни шагу назад, буду идти только вперед.

Его поддержали все бойцы.

В ночь на 1 ноября 1-й и 6-й гвардейские стрелковые полки погрузились в Темрюке на мотоботы и направились к Керченскому проливу. На море разъяренно бушевал шторм, огромные водяные валы то и дело угрожали перевернуть легкие суденышки.

Командование вынуждено было отдать приказ о возвращении десанта.

Шторм неистовствовал двое суток. К вечеру 2 ноября море несколько успокоилось. Вечером гвардейцы вновь приготовились к форсированию Керченского пролива.

С моря дул «свежачок», насыщенный осенней сыростью. Косые лучи заходящего солнца окрашивали бурые воды лимана Курчанский в неестественно красноватый цвет, похожий на кровь.

Воронков сложил карту, убрал ее в планшет и, застегнув ворот гимнастерки, коротко сказал замполиту:

— Мне пора к командиру полка... А ты займись своим делом.

Старший лейтенант Воронков считался в полку одним из самых молодых командиров рот: ему не было и двадцати пяти. И одним из боевых офицеров. Имел он уже два ордена — Отечественной войны II степени и Красной Звезды. Обе награды, как об этом записано в характеристике, — «за успешное выполнение боевых операций по освобождению Новороссийска и Анапы».

В небольшой штабной комнате при тусклом освещении собрались командиры батальонов и рот. На стене большая карта Таманского полуострова и Крыма. Командир полка гвардии полковник Поветкин, значительно похудевший за последние дни, доводил обстановку и приказ на десантную операцию. Говорил скупо, отрывистыми фразами. За каждым словом угадывалось волнение.

— Не стану скрывать, бой предстоит тяжелый... — Поветкин выдержал паузу. — На полуострове, по данным разведки, около восьмидесяти пяти тысяч боевого состава 17-й немецкой армии, сорок пять батарей, в том числе есть 210-миллиметровые орудия. Надо еще учесть минные поля в проливе, сторожевые катера. Задача состоит в том, чтобы подойти к берегу до наступления рассвета, неожиданно и решительно атаковать противника. Все остальное каждому хорошо известно.

Полковник обвел взглядом присутствующих. Могло показаться, что он ждет их вопросов. Но хорошо знавшие своего опытного командира офицеры читали в глазах Поветкина другое. Он мысленно «благословлял» каждого, отдавая себе отчет, что им придется очень и очень тяжко. А вместе с ними и ему.

В напряженной тишине вдруг раздался голос:

— Товарищ гвардии полковник, разрешите идти на головном катере.

Это сказал гвардии старший лейтенант Воронков. Командир полка испытующе посмотрел на него: коренастый, подтянутый, с живыми, веселыми глазами на энергичном лице, волевой, несколько тяжеловатый подбородок — таков был молодой командир роты.

— Подойдите ближе к карте, — предложил полковник.

Воронков, поняв, зачем зовет командир, отшутился:

— Я отсюда всю карту до последней точки вижу. На зрение пока не жалуюсь, товарищ гвардии полковник.

— Хорошо, — только и сказал Поветкин. И было не ясно, то ли это «хорошо» следует отнести на счет отличного зрения офицера, то ли он этим одобрял инициативу старшего лейтенанта – идти на головном катере.

Комполка как бы взвешивал все «за» и «против». Шли томительные секунды. Наконец Поветкин, обратившись к начальнику штаба, сказал: «Пусть будет так. Парень не подведет».

Воронков в душе ликовал...

Заканчивались последние приготовления. Грузились ящики со снарядами, патронами и гранатами, пулеметы системы «максим» и «ручники». Воины-десантники запаслись на всякий случай пробковыми поясами: мало ли что может случиться в море, где то и дело попадаются мины и рыскают торпедные катера немцев, выискивая жертву.

Сигнал — две зеленые ракеты — был подан уже в темноте. Застучали по трапам сапоги. Воронков занял место рядом с командиром катера, чтобы можно было лучше обозревать море.

Как назло потянул и непрерывно усиливался штормовой ветер, небо заволакивало серыми тучами. Катер бросало то вправо, то влево. После первого часа нескольких солдат затошнило: морская болезнь вступила в свои права. Воронков пристально следил за водной поверхностью: чего доброго, можно было наскочить на какую-нибудь случайную мину. В темноте, даже с близкого расстояния, трудно было что-либо заметить. «Нет, на суше все-таки куда проще», — размышлял комроты.

Ему вспомнилась ночь, когда он со своей ротой брал станицу Кирилловку, недалеко от Новороссийска. Под покровом темноты, и в немалой степени благодаря ей, рота штурмом преодолела сопротивление немецкой обороны и, взаимодействуя с танками, неудержимо ворвалась в станицу. Тогда было все ясно... «Как знать, может, верно, что рожденному для пехоты плавать боязно», — пошутил про себя старший лейтенант...

В это время Воронков обратил внимание на одного из солдат, который как будто  что-то искал на палубе.

— Потерял что? — спросил он.

От неожиданности боец вздрогнул, сразу же распрямился. Воронков узнал в нем «новенького» из того пополнения, которое дали ему накануне операции.

— Я, товарищ старший лейтенант, сапоги вот обматываю шнурком... - виновато ответил солдат.

— Это еще зачем?

— Чтоб не промокнуть, когда вылезать будем...

Воронков где-то в глубине души жалел этих молодых и неопытных солдат. Вчерашние деревенские хлопцы, еще не успевшее по-настоящему понюхать пороху, чем-то напоминали ему самого себя, когда ему было столько же, восемнадцать-девятнадцать.

— Кто тебя научил? — спросил Воронков, не скрывая улыбки.

Солдат оживился.

— Батя, на лиман когда осоку косить ходил, тоже шнурком сапоги обвязывал. Казацкие галифе промочит, а ноги — сухие.

— Сам то ты родом из каких краев?

— С Кубани.

— А батя твой — где сейчас? Жив ли?

Лицо солдата как-то сразу сникло.

— Фашисты проклятые убили, в сорок первом...

— А мать?

— Маманю тоже... В бомбежке... — голос его дрогнул и осекся...

Воронков чиркнул спичкой. Они закурили.

Штурмовая группа, состоящая из катеров и мотоботов, шла плотным строем. На головном десантном судне находились командиры полков П. Г. Поветкин и В. С.Александровский. Здесь же был заместитель редактора дивизионной газеты «Гвардейское знамя» капитан Н. И. Камбулов‚ ныне писатель. Вдруг сильный взрыв подбросил катер. Он резко накренился и через минуту-другую потерял ход.

В едва различимой мгле Воронков заметил, как к нему сразу же направился соседний катер. Раздался возглас: «Принимай!» И конец каната лег на палубу потерпевшего аварию суденышка.

«Не дотянут, — подумал комроты. — До берега осталось не более трехсот метров». И в это время, словно молния, сырую предрассветную темень резанул пучок света берегового прожектора. Он пробежался вправо, затем влево и, поймав катер, впился в него намертво. Следом вспыхнул второй прожектор, за ним третий, четвертый... Один за другим они высвечивали катера и мотоботы, помогая своим батареям выбрать цель.

— По прожекторам — огонь! — приказал Воронков пулеметным расчетам, заблаговременно расположившим он в носовой части катера. Раздались две длинные очереди, и один из прожекторов потух. За ним погасли еще два.

Враг неистовствовал. Видя, как неумолимо сокращается расстояние между бешено несущимися катерами и берегом, противник открыл огонь из дотов, сразу обнаружив свою огневую систему. С торпедных катеров незамедлительно грозно ответили крупнокалиберные пулеметы. Некоторые доты смолкли.

Не теряя ни секунды, десантники устремились к берегу. Раздалось мощное «ура». Солдаты смело прыгали в воду и, стреляя на ходу, занимали первые метры суши.

В самый напряженный момент боя, когда, казалось, не было сил удержать захваченные рубежи, на помощь десанту прилетели истребители Ла-5 и штурмовики Ил-2 с пятиконечными звездами. Они «утюжили» побережье, сея среди фашистов смерть и панику.

Рота Воронкова отражала одну яростную контратаку за другой. Вначале немцы рассчитывали сбросить наших воинов в пролив ураганным пулеметным и минометным огнем. Не получилось. Гвардейцы упорно расширяли отвоеванный плацдарм. Тогда против них бросили танки и бронетранспортеры. В ход пошли гранаты. И немцы, понеся потери, снова отступили.

В это время к Воронкову из штаба полка пробрался связной.

— Тяжело ранен командир вашего батальона! — доложил он. Солдат был бледен и от волнения, и от усталости. — Почему не отвечаете по рации? Командир приказал стоять до последнего.

— Как дела у соседних рот? — спокойно спросил Воронков. — Связь нарушена, потому и молчу...

— У всех большие потери. Что передать в штаб полка?

И Воронков принял решение:

— Передайте: командование батальоном принимаю на себя. Прошу связь и противотанковый огонь. Все. Бегом марш!

Контратаки возобновились. С прибрежной высоты, не смолкая, били ручные и станковые пулеметы, ползли бронированные машины врага. Кругом рвались снаряды и мины.

Над батальоном нависла угроза окружения. Тогда Воронков отдал приказ сержанту Плугареву, заменившему убитого комвзвода:

— Перебросьте своих ребят на правый фланг. Стоять насмерть! Противник не должен пройти к берегу.

Умело используя рельеф местности, Плугарев с автоматчиками броском выдвинулся на указанную позицию и открыл огонь: дробно застучал ручной пулемет, затрещали автоматы. Фашисты рассыпались по высотке, залегли в нерешительности. Но вскоре, поняв, что перед ними небольшая группа русских, они снова устремились вперед. Шли быстро во весь рост, крича и стреляя, стремясь сломить остатки нашего взвода. Плугарев подпустил немцев вплотную и вновь открыл огонь. Неся урон, гитлеровцы дрогнули и начали отходить.

— И шнапс не помог гансам, — крикнул комбат. — А теперь за мной, гвардия! — Воронков выскочил из траншеи, за ним поднялись в атаку остальные десантники-гвардейцы. Ни свист пуль, ни фырканье осколков не могли остановить их порыва.

Воронков, услышав рядом тяжелое дыхание, бросил взгляд влево: бежал тот, с Кубани, что перевязывал еще на катере сапоги шнурком, чтобы не замочить ноги, Воронков узнал его лицо с трудом: начисто исчезло добродушное выражение — ярость и решительность были написаны теперь на нем...

— Ты что же это, кубанский казак, попэрэд батьки, в пэкло лизышь! — крикнул Воронков не без гордости за своего солдата. — После атаки... медали лишу тебя,— пошутил он.

После боя было другое: принесли смертельно раненного солдата. У него выше ремня растеклось большое кровяное пятно. Командир склонился над ним.

— А-а... товарищ комбат, — вполголоса произнес умирающий. — За маманю и батю я отомстил. За нашу Кубань тоже. А вот медаль вашу не успел получить. Я вас еле-еле догнал... Хотел рядом штоб, на случай подмогнуть вам, в общем... — легко скрипнул от боли зубами и умолк.

Воронков накрыл его шинелью: «Будет тебе, солдат, медаль».

В этом бою И. С. Воронков проявил недюжинную храбрость. Дважды вступал в рукопашную, и всякий раз немцы в страхе отступали. Когда кончились патроны в его автомате, он подобрал трофейный и в упор расстреливал атакующих фашистов.

Солдаты следовали примеру своего командира. Обстановка сложилась неимоверно тяжелой: впереди — озверелый враг, позади — море. Но воины не дрогнули. Измотав контратакующих в обороне, они перешли в наступление.

И вел их бесстрашный комбат. Плацдарм на Керченском полуострове расширялся с каждым днем. Батальон Воронкова на следующий день овладел важной высотой с отметкой 175,0 и поселком Биксы. Это способствовало вводу в бой подходивших свежих сил полка.

Всего в боях за крымский плацдарм личный состав батальона истребил сто двадцать немцев, девятнадцать взял в плен, захватил два зенитных орудия, три станковых и пять ручных пулеметов, прожектор и другую технику.

Большую помощь десантникам оказали партизаны. Они били по тылам немцев, господствовали на всех горных дорогах Крыма.

Подвиг, который совершил батальон Воронкова, вошел золотой страницей в историю 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Он описан в книге «Гвардейская Таманская», посвященной героям - таманцам. О нем рассказали в свое время газеты «Красная звезда», «Комсомольская правда». Этот подвиг сохранен для потомков в истории Великой Отечественной войны.

За героизм и мужество, проявленные при овладения восточным берегом Керченского полуострова, И. С. Воронков был представлен к званию Героя Советского Союза.

                 Вот как сам Герой вспоминал об этом в год 20-летия Победы:

           Под разрывами снарядов

Публикация: Ленинская правда (Земетчинский район). 1965, 8 мая.

Это было осенью 1943 года. Освободив от врага Таманский полуостров, войска Северо-Кавказского фронта вышли к берегам Черного и Азовского морей. Впереди бушевал Керченский пролив, а за ним лежала родная всем крымская земля, на которой хозяйничали фашисты. Оттуда то и дело била вражеская артиллерия.

Второго ноября подразделению, которым я командовал, было приказано форсировать на катерах пролив, высадится на крымской земле и, захватив плацдарм, удерживать его до подхода основных сил дивизии.

Посадку на катера мы произвели в Темрюкском порту глубокой ночью. Море бушевало, ветер доходил до четырех баллов. Черные волны готовы были поглотить небольшие суда. Но морской десант продолжал двигаться вперед. Водный рубеж в восемьдесят километров был преодолен. Катера почти вплотную приблизились к горным берегам Керченского полуострова. При высадке десанта противник заметил нас и открыл бешенный артиллерийский и минометный огонь. Под разрывами снарядов и мин гвардейцы смело прыгали в ледяную воду и мелками группами взбирались на вершины гор, забрасывали гитлеровцев гранатами. Пример героизма показывали и командиры и солдаты. В эту ночь подразделение, захватив плацдарм, уничтожило несколько десятков вражеских солдат. К утру к нам на помощь пришли остальные силы батальона.

День начался с атаки гитлеровцев. Но встретив ураганный огонь, они откатились назад.

Атаки фашистов продолжались одна за другой. В одном из боев погиб командир батальона майор Михальченко. Я принял командование на себя.

Не жалея ни жизни, ни крови, гвардейцы защищали родную землю и не отступили ни на один шаг.

За успешное форсирование Керченского пролива и захват плацдарма на крымской земле Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1943 года 19 гвардейцам, в том числе и мне, было присвоено звание Героя Советского Союза, а 29 воинов награждены орденом Ленина.

Воронков, И. С. Под разрывами снарядов / И. С. Воронков // Ленинская правда (Земетчинский район). – 1965. – 8 мая.

 

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1943 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» гвардии старший лейтенант Иван Воронков был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» за номером 1161.

 

В 1944 году Воронков окончил курсы «Выстрел». До 1959 года он работал в Кировском районном военном комиссариате Москвы. В начале 1960-х годов в звании майора он был уволен в запас. Проживал в Москве, до ухода на пенсию работал в военно-строительном управлении. Умер 23 марта 1975 года, похоронен на Хованском кладбище Москвы.

 

Был также награждён орденами Ленина,  Отечественной войны 2-й степени - дважды, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»