(9 июня 1672 г. – 8 февраля 1725 г. – по нов. стилю)

Личность Петра Великого стоит в истории России особняком, так как ни среди современников, ни среди приемников и потомков не нашлось человека, который смог бы произвести такие глубокие изменения в государстве, настолько внедриться в историческую память русского народа, став при этом полулегендарной, но наиболее яркой ее страницей. В результате деятельности Петра Россия стала империей и заняла место среди ведущих европейских держав.

Пётр родился в ночь на 30 мая (9 июня) 1672 года (в 7180 году по принятому тогда летоисчислению «от сотворения мира»):

«В нынешнем во 180 году Маия в 30 день, за молитв Святых отец, Бог простил Царицу Нашу и Великую Княгиню Наталию Кирилловну, а родила Нам сына, благовернаго Царевича и Великаго Князя Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России, а имянины его Июня 29 числа».

Он был младшим сыном царя Алексея Михайловича от второго брака с царицей Натальей Кирилловной Нарышкиной. Петр был младшим из 13 детей в большой семье Алексея Михайловича. С одного года воспитывался няньками.

В возрасте 4 лет Петр потерял отца, который умер в 47 лет. Воспитанием царевича занимался Никита Зотов, который по меркам тогдашней России был очень образованным.

В. О. Ключевский отмечал:

«Не раз можно слышать мнение, будто Петр I воспитан не по-старому, иначе и заботливее, чем воспитывались его отец и старшие братья. Как только Петр стал помнить себя, он был окружен в своей детской иноземными вещами; все, во что он играл, напоминало ему немца. С летами детская Петра наполняется предметами военного дела. В ней появляется целый арсенал игрушечного оружия. Так в детской Петра довольно полно представлена была московская артиллерия, встречаем много деревянных пищалей и пушек с лошадками». Даже иностранные послы везли в подарок царевичу игрушечное и настоящее оружие. «На досуге он любил слушать разные рассказы и рассматривать книжки с кунштами (картинками)».

В 1682 году после смерти царя Федора Алексеевича при дворе обострилась борьба двух боярских кланов — Милославских (родственники первой жены Алексея Михайловича) и Нарышкиных. Первые считали, что престол должен занять больной царевич Иван. Нарышкины, как и патриарх, выступали за кандидатуру здорового и довольно подвижного 10-летнего Петра. В результате стрелецких волнений был выбран нулевой вариант: царями становились оба царевича, а регентом при них назначалась их старшая сестра — Софья.

Петра поначалу мало интересовали государственные дела: он часто навещал Немецкую Слободу, где познакомился со своими будущими соратниками Лефортом и генералом Гордоном. Большую часть времени Петр проводил в подмосковных селах Семеновском и Преображенском, где им были созданы потешные полки для увеселения, ставшие впоследствии первыми гвардейскими полками — Семеновским и Преображенским.

В 1689 году между Петром и Софьей происходит разрыв. Петр требует от сестры удаления в Новодевичий монастырь, потому что к этому времени Петр и Иван уже достигли совершеннолетия и должны были править самостоятельно. С 1689 по 1696 год Петр I и Иван V были соправителями, пока последний не умер.

Петр понимал, что положение России не позволяет ей полностью реализовывать свои внешнеполитические планы, а также стабильно развиваться внутренне. Было необходимо получить выход к незамерзающему Черному морю, чтобы придать дополнительный стимул отечественной торговле и промышленности. Именно поэтому Петр продолжает дело, начатое Софьей и активизирует борьбу с Турцией в рамках Священной Лиги, но вместо традиционного похода в Крым, молодой царь бросает всю свою энергию на юг, под Азов, взять который в 1695 году не удалось, но после постройки зимой 1695-1696 годах флотилии в Воронеже Азов был взят. Дальнейшее участие России в Священной Лиге, однако, начало терять смысл — Европа готовилась к войне за Испанское наследство, поэтому борьба с Турцией переставала быть приоритетом для австрийских Габсбургов, а без поддержки союзников Россия не могла противостоять османам.

В 1697-1698 годах Петр инкогнито путешествует по Европе в составе Великого посольства под именем бомбардира Петра Михайлова. Тогда он заводит личные знакомства с монархами ведущих европейских стран. За границей Петр получил обширные знания в навигации, артиллерийском деле, кораблестроении. После встречи с Августом II, саксонским курфюрстом и польским королём, Петр решает перенести центр внешнеполитической активности с юга на север и выйти на берега Балтийского моря, которые предстояло отвоевать у Швеции, самого мощного государства в тогдашней Балтике.

Стремясь сделать государство более эффективным, Петр I провел реформы государственного управления (созданы Сенат, коллегии, органы высшего государственного контроля и политического сыска, церковь подчинена государству, введен Духовный регламент, проведено деление страны на губернии, построена новая столица – Санкт-Петербург).

Понимая отсталость России в промышленном развитии от ведущих европейских держав, Петр использовал их опыт в самых различных областях – в мануфактурном деле, в торговле, в культуре. Государь уделял огромное внимание и даже насильно заставлял дворян и купцов развивать необходимые стране знания и предприятия. К этому можно отнести: создание мануфактур, металлургических, горных и других заводов, верфей, пристаней, каналов. Петр прекрасно понимал, насколько важны военные успехи страны, поэтому лично возглавлял армию в Азовских походах 1695-1696 годов, принимал участие в разработке стратегических и тактических операций входе Северной войны 1700-1721 годов, Прутского похода 1711 года, Персидского похода 1722-23 годов.

Умер Петр I 8 февраля 1725 года, после того, как спасая рыбаков, заболел воспалением лёгких.

В 1989 году в исторической библиотеке «Хроника трех столетий»  «Лениздата» вышла книга «Время петровских времен». Её автор советский и российский историк Евгений Викторович Анисимов. Доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, ординарный профессор, научный руководитель департамента истории НИУ ВШЭ, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге. Научный руководитель Института Петра Великого при Институте культурных программ Санкт-Петербурга…Лауреат многих премий, в т.ч. Лауреат премии Митрополита Макария (Русская православная церковь, Московская мэрия, 2002; за книгу «Государственные реформы Петра Великого»).

В указанной выше книге рассмотрено много аспектов жизни общества петровской поры, но главная тема ее — история петровских реформ. Причем как говорит сам автор, ему как исследователю казалось более важным не столько рассказать читателю о результатах преобразований, сколько попытаться самому понять, как, когда и почему возникла и как развивалась у Петра этого социального утописта, своеобразного «петербургского мечтателя», идея поставленная на собственном народе грандиозного насильственного эксперимента по созданию «регулярного» полицейского государства, где ради абстрактной идеи «всеобщего блага» приносились в жертву частные интересы конкретного человека.

Мы предлагаем Вам предисловие автора к книге:

«СОЧИНИЛ ИЗ РОССИИ САМУЮ МЕТАМОРФОЗИС, ИЛИ ПРЕТВОРЕНИЕ» — эти слова П. П. Шафирова, вице-канцлера петровских времен, из его трактата 1717 года «Рассуждения о причинах Свейской войны» дают представление о том, что уже современники отчетливо понимали значение происходящего на их глазах преображения России. Потрясение было особенно сильным потому, что в основе «метаморфозиса» лежала воля одного единственного человека, подобно античному титану поднявшего непосильную тяжесть. И это — несомненно, что бы мы ни говорили о роли его сподвижников, «производительных сил» и т.д.

Грандиозность, всеохватность петровских преобразований такова, что спустя и сто, и сто пятьдесят лет они не стали только историей, а продолжали быть реальностью, живой жизнью, вошли в повседневный быт людей. М. П. Погодин, историк, живший в пушкинские времена, писал в своем эссе «Петр Великий»: «Мы просыпаемся. Какой ныне день? 1 января 1841 года — Петр Великий велел считать годы от Рождения Христова, Петр Великий велел считать месяцы от Января. Пора одеваться — наше платье сшито по фасону, данному Петром Первым, мундир по его форме. Сукно выткано на фабрике, которую завел он, шерсть настрижена с овец, которых развел он. Попадается на глаза книга — Петр Великий ввел в употребление этот шрифт и сам вырезал буквы. Вы начнете читать ее — этот язык при Петре Первом сделался письменным, литературным, вытеснив прежний, церковный. Приносят газеты — Петр Великий их начал. Вам нужно искупить разные вещи — все они, от шелкового шейного платка до сапожной подошвы, будут напоминать вам о Петре Великом... За обедом, от соленых сельдей и картофеля, который указал он сеять, до виноградного вина, им разведенного, все блюда будут говорить вам о Петре Великом. После обеда вы едете в гости — это ассамблея Петра Великого. Встречаете там дам, допущенных до мужской компании по требованию Петра Великого».

Но если бы только шейные платки, соленые сельди да ассамблеи! Погодин продолжает: «Место в системе европейских государств, управление, разделение, судопроиз­водство, права сословий, Табель о рангах, войско, флот, подати, ревизии, рекрутские наборы, фабрики, заводы, гавани, каналы, дороги, почты, земледелие, лесоводство, скотоводство, рудокопство; садоводство, виноделие, торговля, внутренняя и внешняя, одежда, наружность, аптеки, госпитали, лекарства, летоисчисление, язык, печать, типографии, военные училища, академии — суть памятники его неутомимой деятельности и его гения».

Время показало удивительную жизнеспособность многих институтов, созданных Петром. Коллегии просуществовали до 1802 года, то есть 80 лет; подушная система налогообложения, введенная в 1724 году, была отменена лишь 163 года спустя — в 1887-м. Последний рекрутский набор состоялся в 1874 году — спустя почти 170 лет после первого. Синодальное управление русской православной церковью оставалось неизменным почти 200 лет, с 1721 по 1918 год. Наконец, созданный Петром в 1711 году Правительствующий Сенат был ликвидирован лишь в декабре 1917 года, спустя 206 лет после его образования.

В истории России трудно найти примеры подобной долговечности институтов, созданных сознательной волей человека. Поэтому понятно то восхишение, которое вызывал и вызывает великий реформатор России.

Особо почитаем Петр всегда был на берегах Невы, где он основал великий город удивительной судьбы, город, в котором все связано с именем его создателя. «Он был рожден имперской стать столицей», и здесь начался, прошумел и канул в Лету «петербургский» период российской истории, наполненный именами, датами, событиями, без которых немыслима и мировая история. И в начале этого столь памятного периода стоит гигантская фигура Петра, жизнь которого в истории оказалась необычайно яркой и долговечной.

Как Александр Македонский — Искандер остается третье тысячелетие исторической фигурой, равно знаменитой и почитаемой на Западе и Востоке, так и Петр, пожалуй, единственный деятель отечественной истории, который почти безболезненно перешел роковой для многих авторитетов и ценностей старого мира рубеж 1917 года, чтобы остаться в общественном сознании как гениальный реформатор, превративший Россию в великую державу.

Вокруг имени Петра сложилось немало легенд и стереотипов, прочно впечатавшихся в массовое сознание. Стереотипы эти столь живучи, что и тем, кто пишет о Петре, и тем, кто читает о нем, подчас трудно противиться инерции готовых клише, устоявшихся, давно ставших аксиомами суждений и определений типа: «царь-плотник, работник на троне», который «прорубил окно в Европу», «суровый, но справедливый и демократичный, не чета своим преемникам» и т. п. К этим положительно окрашенным стереотипам обычно присоединялись актуальные идеологические новации на тему о том, что, осуществляя необходимые России реформы, Петр «выражал интересы господствующего класса» и «драл по три шкуры» с трудового крестьянства. Далее, как правило, следовала все примиряющая мысль о том, что в истории в конечном счете важен результат, какими бы путями и средствами он ни был достигнут, идет ли речь о правителе, создавшем империю, или о правителе, строившем то, что он сам и его апологеты называли «социализмом».

Вечный вопрос о соотношении цели и средств, результатов и путей их достижения в наши дни на новом уровне напряженно пытаются решить историки и публицисты. И не случайно тема Петра и тема Сталина оказались близки, не случайно в поисках первопричин и истоков сталинщины некоторые публицисты и историки, тонко чувствующие время, обращаются к эпохе Петра — вспомним выступления Ю. Афанасьева, В. Селюнина, Н. Эйдельмана и других. И закономерно, что сопоставление двух этих фигур — Сталина и Петра — возникло в совершенно противоположном контексте в знаменитом «манифесте» ленинградского химика Нины Андреевой, аккумулировавшем основные стереотипы авторитарного консервативного мышления: «В конечном счете, к примеру, сегодня мало кого смущают личные качества Петра Великого, но все помнят, что в период его правления страна вышла на уровень великой европейской державы. Время конденсировало результат, лежащий ныне в оценке исторической личности императора Петра, и неизменные цветы на его саркофаге в соборе Петропавловской крепости олицетворяют уважение и признательность на­ших далеких от самодержавия современников».

Итак, споры о значении личности Петра и его реформ не утихают третье столетие, и историография этого вопроса столь обширна, что сама по себе может быть темой целой книги, и такая книга, принадлежащая перу Николая Рязановского, появилась в США. С давних пор в оценке Петра исследователи разделялись на «славянофилов» и «западников», точнее — «государственников». Примечательно, что слабые голоса первых, обращавших внимание на урон, который понесла традиционная русская культура в результате внедрения в нее чуждых ей западных элементов, подавлялись мощным хором «государственников», доказывающих с привлечением бесчисленного количества исторических документов своевременность, пользу и ценность реформ, их блестящие результаты. Вряд ли целесообразно ввязываться в вековой спор и высчитывать, подобно историку второй половины XVIII века князю М. М. Щербатову, через сколько столетий наша страна дошла бы до нынешнего состояния, не будь в ее истории великого реформатора...

Петр был, и это меняет все, даже наше восприятие времен, предшествовавших петровским реформам. В руках Петра, писал М. Г. Погодин, «концы всех наших нитей соединяются в одном узле. Куда мы ни оглянемся, везде встречаемся с этою колоссальною фигурою, которая бросает от себя длинную тень на все наше прошедшее и даже застит нам древнюю историю, которая (фигура.— Е. А.) в настоящую минуту все еще как будто держит свою руку над нами и которой, кажется, никогда не потеряем мы из виду, как бы далеко ни ушли мы в будущее».

Эти слова, написанные почти 150 лет назад, особенно актуальны сейчас, когда наше общество вошло в эпоху преобразований, от глубины, последовательности и радикальности которых зависит судьба наших детей и внуков. Поэтому так важен для нас исторический опыт реформ и реформаторов в России. Долгие годы мы, убежденные в том, что создаем некое исключительное общество, считали всякие исторические параллели, особенно выходящие за пресловутый рубеж 1913 года, некорректными. Теперь же, убедившись в принципиальных недостатках и серьезных пороках сложившейся системы и желая ее изменить, мы вглядываемся в прошлое, нащупываем аналогии, ищем там истоки многих явлений и процессов, тревожащих нас сегодня, смещая «нижнюю» хронологическую границу этих поисков все дальше и дальше во времени: 1937, 1929, 1917, 1881, 1861, 1825, 1801-й и т. д. Искать эти истоки жизненно необходимо, чтобы не допустить ошибки, чреватой катастрофой, чтобы не принять следствие за причину. И в этой связи обращение к теме «Петр и современность» закономерно и естественно.

Две основные причины заостряют наш интерес к этой теме. С одной стороны, мы видим, что очень многое из реалий петровского времени вошло в нашу жизнь, что наше общество впитало из исторической почвы растворенные в ней соки петровских идей. Они прочно сидят в общественном сознании, в генах.

Петровское время принесло не только впечатляющие достижения, блестящие воинские победы, способствовало усилению национального самосознания, победе светского начала над конфессиональным в культуре, включению России в общеевропейскую семью народов. Петровские реформы — это еще и апофеоз этатизма (от фр. état — государство; государственничество — убеждение в том, что государство должно вмешиваться в жизнь общества и контролировать его экономические и социальные аспекты...), не оставляющего практически и до сих пор места для иных (негосударственных) форм общественного существования. Время петровских реформ — это время основания тоталитарного государства, яркой проповеди и внедрения в массовое сознание культа сильной личности — вождя, «отца нации», «учителя народа». Это и время запуска «вечного двигателя» отечественной бюрократической машины, работающей по своим внутренним и чуждым обществу законам и до сих пор. Это и всеобъемлющая система контроля, паспортного режима, фискальства и доносительства, без которых не могла существовать и наша «административно- командная система». Время Петра — это и столь характерные и для нашего общества страх, индифферентность, социальное иждивенчество, внешняя и внутренняя несвобода личности. Наконец, победы на поле брани соседствовали с подлинным культом военной силы, милитаризмом, военизацией гражданской жизни, сознания, с навязыванием с помощью грубой силы своей воли другим народам, сколачиванием огромной империи, оформлением стереотипов имперского мышления, сохранившихся в общественном сознании и до сих пор.

С другой стороны, петровские реформы приковывают наше внимание, ибо они стали навсегда синонимом Перелома, отличавшегося какой-то яростной бескомпромиссностью, радикализмом, даже революционностью. Мысль об этом не нова — еще А. И. Герцен писал: «Под императорской порфирой в Петре всегда чувствовался революционер». Затем эта мысль о «революционере на троне» многократно, на разные лады, повторялась в литературе, к ней часто возвращались, сопоставляя время и личность Петра с тем, что происходило в обществе даже столетия спустя после него. В этом смысле примечательна поэма «Россия» Максимилиана Волошина, стремившегося уловить роковую связь времен.

Великий Петр был первый большевик,

 Замысливший Россию перебросить,

Склонениям и нравам вопреки,

За сотни лет, к ее грядущим далям.

 Он, как и мы, не знал иных путей.

Опричь указа, казни и застенка,

К осуществленью правды на земле…

И вот здесь-то и возникает важнейшая, коренная проблема преобразований на русской почве: как, каким путем идти к осуществлению правды, справедливости, к всеобщему счастью? Путем ли насильственного прогресса, когда считалось нормальным, допустимым пожертвовать одной частью народа ради светлого будущего остальных, когда средством достижения высоких целей выбирали насилие, принуждение в самых различных его формах? Именно таким путем и шел Петр-реформатор.

Идея прогресса через насилие многим казалась (и до сих пор кажется) заманчивой, привлекательной. С ее помощью можно так легко и быстро достичь желанной благородной цели. В этой идее как бы материализовалась сжигавшая многих преобразователей России жажда немедленных радикальнейших перемен, стремление добиться результата «сейчас же и тут же».

Нельзя сказать, что у Петра идея решительной и систематичной ломки появилась сразу, оформилась как теория и затем реализовывалась по заранее утвержденному плану. Скорее всего, поначалу никакой осмысленной развернутой программы преобразований не было, а было страстное желание молодого царя выбраться из крайне неблагоприятных обстоятельств, в которых он и Россия оказались после неудачного начала Северной войны. Применяя единственно возможные в тех условиях чрезвычайные меры, Петр в короткий срок сумел достичь значительных и впечатляющих результатов. Многое препятствовало ему, но многое и благоприятствовало: неограниченная самодержавная власть, организаторский талант, воля и энергия, соединенные с беспощадной жестокостью, терпение, необходимое государственному деятелю столь крупного масштаба, толковые помощники, неисчерпаемые возможности страны, дарования ее народа и т. д. И в итоге экстраординарные меры, давшие столь осязаемый результат, каким была прежде всего блестящая победа над одним из сильнейших государств тогдашнего мира — Швецией, были признаны универсальными и, самое главное, единственно пригодными в условиях России средствами достижения того «общего блага», к которому стремился привести страну ее великий реформатор.

Насилие, составлявшее суть экстраординарных мер, было зафиксировано в законах, заложено в устройстве государственного аппарата административно-репрессивного типа, отражено во всей системе иерархичной власти. Именно в разнообразных формах насилия, ставшего регулятором жизни созданной Петром системы, проявлялся ее тоталитаризм.

Конечно, было бы неверным все упрощать. Петровские реформы имели реальные корни в прошлом, в экономическом и социальном развитии предыдущих эпох, в традициях власти и подчинения в России. Петр резко интенсифицировал происходившие в стране процессы, заставил ее совершить гигантский прыжок, перенеся Россию сразу через несколько этапов, которые она, рано или поздно, неминуемо прошла бы.

Вместе с тем вся революционность Петра имела, как ни парадоксально это звучит, достаточно отчетливый консервативный характер. Модернизация институтов и структур власти ради консервации основополагающих принципов традиционного режима — вот что оказалось конечной целью. Речь идет об оформлении самодержавной формы правления, дожившей без существенных изменений до XX века, о формировании системы бесправных сословий, ставшей серьезным тормозом в процессе развития средневекового по своей сути общества, наконец о крепостничестве. упрочившемся в ходе петровских реформ.

Нельзя забывать, что реформы — лишь часть жизни общества. Люди рождаются, живут, работают, умирают и во времена ускорений, и во времена стагнаций. В этой неразделенности, пестрой смеси возвышенного и обычного, неординарного и традиционного и заключается колорит, своеобразие истории, как и жизни вообще.

Предпринятая сейчас в нашей стране попытка преобразований  (Е. Анисимов говорит о Перестройке, затеянной М. Горбачевым) основана на иных демократических принципах. Именно в этом – их коренное отличие от петровских идей достижения прогресса с помощью насилия. Чтобы увереннее осуществлять задуманные реформы с иных, чем у Петра, оснований, еще раз оглянемся на оставшуюся в прошлом гигантскую фигуру великого реформатора России, чтобы накрепко запомнить преподанные им уроки…»

Чем закончились эксперименты Горбачева и К*, мы знаем - очевидно плохо «оглянулись»…

Петр Великий был человеком выдающимся, искренне желавшим России блага, ему даже казалось, что он знает, как привести страну к благополучию. В своей грандиозной реформаторской деятельности он был фанатичным государственным романтиком, не щадил ни себя, ни Россию.

Железной волею Петра

Преображенная Россия.

Н.Языков

 

Сейчас мы готовимся к голосованию по поправкам в Конституцию Российской Федерации. В связи с этим возможно Вам будет интересны законотворчество Петра Великого:

 

…Того,чьей волей роковой

Под морем город основался…

Ужасен он в окрестной мгле!

Какая дума на челе!

Какая сила в нем сокрыта!

А в сем коне какой огонь!

Куда ты скачешь, гордый конь,

И где опустишь ты копыта?

О мощный властелин судьбы!

Не так ли ты над самой бездной

На высоте, уздой железной

Россию поднял на дыбы?

                              А. С. Пушкин

 

В оценке деятельности Петра Пушкин выделил главные и существенные черты. "В материалах для Истории Петра Великого" он писал: "Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности или, по крайней мере, для будущего,- вторые вырвались у нетерпеливого, самовластного помещика". Но прогрессивная деятельность Петра, направленная на укрепление русского государства, перекрывала его нетерпеливость и самовластие.

Пушкин изобразил Петра как "мощного властелина судьбы", как колоссального исторического деятеля, волею и трудом которого выполнена государственная задача огромной важности - выход России к морю. Порой даже насильно вводил Петр "добрый порядок" в военной и гражданской жизни и считал, что создание новых учреждений и регламентов для них должно опираться на правительственный аппарат и честных чиновников, добросовестно выполняющих все нормы, указанные в регламентах. Петр высказал свою озабоченность об этом, когда ему стали известны злоупотребления при выполнении указа о единонаследии: "...Обычай есть,- писал он,- проклятым ябедникам все указы своими вымыслами портить".

Указом от 20 января 1716 года Петр обязал сенаторов являться на службу три раза в неделю, а дежурившему надлежало находиться в нем ежедневно и до, и после обеда. Нарушителей ждал штраф. Он требовал, чтобы чиновники выполняли служебные обязанности только в стенах учреждения. В Генеральном регламенте о порядке обсуждения дел сказано: заседание должно быть деловым, чтобы "лишних слов и болтания не было, но в то время ни о чем ином, только о настоящем говорить".

Учебно-воспитательные наставления вельможам венчает указ, обнародованный в декабре 1718 года Петр приравнял нарушителей закона к изменникам: "Презрение указов ничем разнится с изменою", написано в указе. Особое значение царь придавал правам граждан. В указе от 17 апреля 1722 года, адресованном Сенату, написано: "Понеже ничего так ко управлению государства нужно есть, как крепкое хранение прав гражданских...". Всякий, кто нарушит данный указ, "казнен будет смертью без всякой пощады, и чтоб никто не надеялся на какие свои заслуги, ежели в сию вину впадет".

Петр строго регламентировал поведение судей и указом от 21 января 1724 года повелевал судьям, а также "пришедшим перед суд чинно поступать". Если кто "станет браниться, здорить или кричать", то генерал-прокурор, или другие прокуроры, или члены присутствия обязаны высказать замечания. Лицу, не внявшему этому предупреждению, надлежит уплатить штраф. "А будь кто более трех раз учинит, отнять чин, треть всего движимого и недвижимого". Указ обязывал правителей всех судебных мест с челобитчиками и доносителями учтиво поступать. Во всех присутственных местах стояло "зерцало" - напоминание члену присутствия о том, что он, переступив порог палаты, где происходило заседание, оказывался во власти строгих норм петровских указов.

Петр придавал законодательству, определявшему деятельность государственного аппарата, исключительно важное значение, что подтверждается его личным участием в законотворчестве. Его перу принадлежит Морской устав, он лично редактировал Генеральный регламент. Указы составлялись либо Петром, либо им редактировались. В стране все перестраивалось по его усмотрению.

В одном из указов царь счел нужным регламентировать жизнь подданных. И даже был озабочен их внешним видом. Царские указы предписывали брить бороды, одеваться не в длиннополое русское платье, а в короткие европейские кафтаны, носить башмаки. Продавцам такой одежды, а также лицам, носившим бороду, указ от 29 декабря 1714 года, в случае неподчинения, угрожал ссылкой на каторгу и конфискацией движимого имения.

Царь даже считал долгом государственной власти вмешиваться в хозяйственную жизнь и технологию промышленного производства. В 1715 году издается указ, запрещающий обрабатывать юфть дегтем на том основании, что обувь, изготовленная из такой юфти, пропускает воду и расползается в дождливую погоду. Указом установлен 2 годичный срок внедрения новой технологии. По другому царскому указу крестьян обязали ткать вместо узких широкие полотна, пользующиеся большим спросом заграничных покупателей. Однако указ этот пришлось отменить потому, что ткацкий стан для изготовления широкого полотна не вмещался в крестьянской избе.

В те годы по всей стране косили хлеб серпами. Петр нашел, что земледелец достигнет более высокой производительности, если будет убирать косой с граблями и издал на этот счет специальный указ. Велено было отправлять умельцев в губернские города для обучения приемам уборки новым способом.

Регламентации подвергались и помещичьи хозяйства; с целью обеспечения сырьем мануфактур царь распорядился выписать из Испании и Австрии породистых овец и раздать их помещикам южных районов страны. Он приказал также расширить площади возделывания льна и конопли и установил прибыли.

Петр не оставлял без наставлений и подданных, когда тем нужно было обзавестись жильем. Столичных дворян, владевших более чем 500 крепостными, он обязал возводить на Васильевском острове только двухэтажные особняки. Всем жителям столицы, в зависимости от достатка, царь предложил типовые проекты зданий. Сельским жителям предписывал строить дома попарно, но не более 30 саженей одной пары от другой; в противопожарных целях потолки в сенях обмазывать глиной. В Москве было велено покрывать крыши черепицей или гнотом, а при сооружении печей подданные тоже должны были руководствоваться требованиями указа.

Не обходились без внимания Петра гигиена подданного и санитарное состояние столичного города. Бани разрешалось топить "однажды в неделю". Указ устанавливал время уборки улиц: утром "рано, покамест люди на улице не будут ходить, или ввечеру". Жителям столицы надлежало "в неуказанные часы по улицам не ходить".

Царь заботился и о нравственном облике жителей столицы. Искоренению нищих было посвящено несколько указов. Молодых нищих следовало наказывать батожком, направлять на казенные работы, а пожилых отправлять к месту жительства или определять в госпитали. Запрещалось проявлять милосердие - подавать милостыню, что наказывалось штрафом; милостыню надлежало отправлять в богадельню. Не забыл Петр и о существовании в столице "винных баб и девок" - проституток того времени. Указом от 19 марта 1719 года велено определять их на работу на мануфактуры, пожизненно или временно, "смотря по их винам".

Указы приходили на помощь даже вступающим в брак. Родителям запрещалось принуждать детей "к брачному сочетанию без самопроизвольного их желания". В то же время запрещалось вступать в браки дворянам-недорослям, которые "ни в какую науку и службу не годятся" и от "которых доброго наследия и государственной пользе надеяться не можно". Петр был внимателен и заботлив, следил, чтобы даже заболевший подданный не обходился без его наставлений. Царь велел Сенату разыскивать целебные источники в России. Ему не терпелось испытать на себе обнаруженную близ Петровских заводов железистую воду, и он вместе с супругой отправился на первый курорт. Вскоре появился указ с перечислением целительных свойств источника, который повелел докторам составить надлежащие "регулы" пользования водами при различных болезнях. Обрадованный появлением отечественных курортов, Петр популяризовал их и не останавливался перед принудительным лечением родственников, вельмож.

Под надзором царских указов была и духовная жизнь подданных. Петру стало известно, что многие прихожане нерегулярно посещают церковь, а некоторые из них не исповедуются. Тут же издаются указы, регламентирующие поведение прихожан в церкви. Царь не относился безразлично и к судьбе умерших. В царском указе было написано где и в чем хоронить.

Законодательство Петра отличалось не только регламентами, но и публицистической направленностью. В указах все подробно разъяснялось и убеждало подданного в разумности нормы. Недостаток разума компенсировался страхом перед наказанием. Россия, по мнению Петра, отставала от передовых стран Западной Европы. Зная косность своего народа, в указе от 11 мая 1721 года президенту камер-коллегии Д.М.Голицыну Петр высказал свою убежденность, что "добро надобно, но наши люди без принуждения не сделают". Поэтому каждый указ, регламент, инструкция заканчивались угрозой наказания, в ряде случаев вплоть до казни. Петр был одержим страстями: поучать, наставлять, угрожать и наказывать. Поэтому Пушкин заметил, что некоторые указы Петра, "кажется, писаны кнутом". Но при всей жестокости характера Петр был удивительно цельной натурой. Он был верен идее служения государству.

Эпистолярное наследие Петра раскрывает его представление о том, как надлежало служить отечеству, игнорируя личные интересы, с готовностью жертвовать жизнью ради достижения цели. Он прошел все стадии службы: был бомбардиром, капитаном, полковником, корабельным мастером, шаутбейнахтом, вице-адмиралом и требовал, чтобы к нему обращались не как к царю, а как к лицу с военно-морским чином. Он всегда своим примером воодушевлял других. Вместе с тем внешний демократизм царя не вводил в заблуждение относительно его власти, и сам Петр не стремился выдавать себя за народного царя. Этот монарх вникал во все области жизни. Однажды даже в качестве хирурга.

Он присутствовал на похоронах своей пациентки. Больная страдала водянкой, и врачи, сколько не пытались хирургическим вмешательством помочь ей, ничего сделать не могли. За дело взялся Петр. Ему удалось выпустить воду. Этим он очень гордился, ибо у профессиональных хирургов выходила только кровь. Но больная вскоре умерла.

Петр отличался исключительной бережливостью и расчетливостью, когда нужно было тратить деньги на личные нужды. Когда ему приносили жалование, он говорил: "Сии деньги собственные мои; я их заслужил и употреблять могу по произволу; но с государственными доходами поступать надлежит осторожно..."

Петр представлял свою роль как государя всесторонне: он и на театре военных действий рискует жизнью в огне сражений; он сочиняет регламенты и уставы для подданных; он работает на верфи простым плотником; ездит инкогнито за границу обучаться ремеслу кораблестроения.

Петр неоднократно возвращался к вопросу о злоупотреблениях должностных лиц при сборе повинностей и повелевал жертвам произвола со стороны "переписчиков, наборщиков и сборщиков" подавать челобитные с указанием, "кому от них какие обиды были ль и взятки с кого какие притеснения имели". И пригрозил тем, кто знал о злоупотреблениях, но не донес о них, "разорением движимых и недвижимых их имений". Петр призывал помещиков к умеренному размеру владельческих повинностей и к милосердию при их взимании. Но при ущемлении интересов крестьян не проявлял присущей ему настойчивости. Петр запретил дворянам продавать детей от родителей "как скотов". "Оную продажу людям пресечь", сказано в указе, но тут же сделана оговорка: "... а ежели невозможно того будет вовсе пресечь, то бы хотя по нужде и продавали целыми фамилиями или семьями, а не порознь".

Петр не останавливался перед принудительными мерами вовлечения купцов в крупную промышленность. Имеется в виду передача частным лицам казенной суконной мануфактуры, "чтоб не покупать мундиру заморского". Купцов пришлось доставлять в Москву специально посланными солдатами. В конце концов государство от этого было в выигрыше: чем богаче купец, тем больше доходов государству приносил он. Развитие отечественной промышленности стимулировалось высокими ставками на ввозимые изделия западноевропейских мануфактур, ограждая мануфактурные производства страны от конкуренции.

Идеи Петра проникли и в монастырскую келью, круто изменив уклад монастырской жизни царских богомольцев, которые обеспечивались трудом монастырских крестьян. Петр принуждал служить государственным интересам черное духовенство, как в те времена они назывались. Утверждая, что большая часть монахов "тунеядцы суть", Петр указом от 31 января 1724 года показал, каковы перспективы черного духовенства: "Что же прибыль обществу от сего? - и дал не двусмысленный ответ,- Воистину токмо старая пословица: ни Богу, ни людям, понеже большая часть бегут в монастыри от податей и от лености, дабы даром хлеб есть". "Для пользы вечной и временной людям" монахи должны были заниматься "художествами, столярным делом, иконописанием, прядением, шитьем, плетением кружев и прочим, что не противно монашеству". Регламент предписывал использовать доходы монастырей.

Изменялось положение и белого духовенства. Предметом особой заботы царя было внедрение подлинной религиозности. Синоду царь повелел составить две книги: для сельских жителей и городских, в которых изложить "наставления, что есть прямой путь спасения".

На дворян Петр возложил новые повинности: праздная жизнь в усадьбах сменилась службой в полках, на кораблях, участием в сражениях. Были созданы для дворян военные учебные заведения. Многих отправляли для обучения за границу, и не только военному делу, но и строительству кораблей и другим наукам.

Петр считал, что гармония и благоденствие наступят тогда, когда каждый подданный будет безоговорочно выполнять обязанности, возложенные на него государством. Только тогда возможны успехи в промышленности, торговле, соблюдении правосудия. Крестьянин должен возделывать пашню, исправно платить подати, поставлять рекрутов, выполнять повинности в пользу помещика. Служба крестьян при Петре сопровождалась увеличением тягот. Служба дворянина хотя и стала обременительнее, но в конечном счете принесла ему дополнительные доходы. К барщине и оброку от крестьян прибавилось жалование от государства.

Петр мечтал о том времени, когда стрелки часов будут показывать "счастливое время", считая, что такие часы им сконструированы. Но часы эти нередко давали обратный ход, ибо многие современники Петра не принимали царские указы всерьез.

Зерцало — трёхгранная призма с орлом наверху и с тремя указами Петра I (от 17 апреля 1722, 21 и 22 января 1724, ст. ст.) на гранях; в царской России была непременной принадлежностью каждого присутственного места.

Тексты на призме представляли:

Указ о хранении прав гражданских. 17 апреля 1722 года.

Указ, регламентирующий поведение в судебных местах. 21 января 1724 года.

Указ о государственных уставах и их важности. 22 января 1724 года.

 

При этом Указ о хранении прав гражданских уже содержал в себе инструкцию о Зерцале:

 

«Также по данному образцу в Сенате доски с подножием, на которую онои печатной указ наклеить и всегда во всех местах, начав от Сенату даже до последних судных мест, иметь на столе яко зеркало, пред очми судящих. А где такого указа на столе не будет, то за всякую ту преступку сто рублев штрафу в гошпиталь. »

 

В дальнейшем это требование стало частью законов Российской империи и вошло в другие акты (ст. 39, т. II, Св. Зак., изд. 1892 г.):

 

1722 г., Апреля 17 Именный О ХРАНЕНИИ ПРАВ ГРАЖДАНСКИХ, О НЕВЕРШЕНИИ ДЕЛ ПРОТИВ РЕГЛАМЕНТОВ, О НЕВЫПИСЫВАНИИ В ДОКЛАД ЧТО УЖЕ НАПЕЧАТАНО И О ИМЕНИИ СЕГО УКАЗА ВО ВСЕХ СУДНЫХ МЕСТАХ НА СТОЛЕ, ПОД ОПАСЕНИЕМ ШТРАФА

Понеже ничто так ко управлению Государства нужно есть, как крепкое хранение прав гражданских \ понеже всуе законы писать, когда их не хранить или ими играть как в карты, прибирая масть к масти, чего нигде в свете так нет, как у нас было, а от части и еще есть, и зело тщатся всякия мины чинить под фортецию правды: того ради сим указом, яко печатью все уставы и регламенты запечатываются, дабы никто не дерзал иным образом всякия дела вершить и располагать не против регламентов, и не точию решить, ниже в доклад выписывать то, что уже напечатано [************] (как то в 13 день сего месяца в Сенате хотя и не хитростию при Нас учинилось, или подобную тому материю, и требовать на то указа, и тем сочинит указ на указ 3, дабы в мутной воде удобнее рыбу ловить, как то чинится ныне в Поместном Приказе, толкуя Наш указ о наследстве противным образом) не отговаривался в том ни чем, ниже толкуя инаго. Буде же в тех регламентах что покажется темно, или такое дело, что на оное яснаго решения не положено: 4 такия дела не вершить, ниже определять, но приносить в Сенат выписки о том; где повинны Сенат собрать все Коллегии и об оном мыслить и толковать под присягою, однакож не определять, но положа например свое мнение, объявлять Нам, и когда определим и подпишем, тогда оное напечатать и приложить к регламентам, и потом в действо по оному производить. Буде же когда отлучимся в даль, а дело нужное, то учиня, как выше писано, и подписав всем чинить, но не печатать, ниже утверждать во все по тех мест, пока от Нас оной апробован, напечатан и к регламентам присовокуплен будет. Буде же кто сей Наш указ преступит под какою отговоркою ни есть, следуя правилам Гагариновым: тот, яко нарушитель прав Государственных и противник власти, казнен будет смертию без всякия пощады; и чтоб никто не надеялся ни на какие свои заслуги, ежели в сию вину впадет. И для того сей указ напечатав внесть в Регламент и публиковать; также по данному образцу в Сенат, доски с подножием, на которую оной напечатанной указ наклеить, и всегда во всех местах, начав от Сената, даже до последних судных мест 5 иметь на столе, яко зеркало пред очми судящих. А где такого указа на столе не будет: то за всякую ту преступку сто рублей штрафу в гошпиталь.

ПСЗ. т. VI № 3970

Комментарий

В указе подчеркивается необходимость строгого соблюдения законов о правах гражданских. Законодатель осуждает произвольное применение законов. В качестве примера нарушения царского закона в тексте" приводится случай противогосударственной деятельности сибирского губернатора Гагарина, совершившего должностное преступление и наказанного, невзирая ни на какие заслуги, смертной казнью. Крепкое хранение прав гражданских — строгое соблюдение законов о правах гражданских. Не точию решить, ниже в доклад выписывать то, что уже напечатано — запрещалось не только выносить решение по вопросам, которые уже нашли отражение в указах, но даже делать об этом предложение царю («выписывать в доклад»). И тем сочинит указ на указ — составит новый законодательный акт по вопросу, который уже урегулирован каким-либо старым указом. Такое дело, что на оное яснаго решения не положено — нет статьи, которая точно определяла бы решение дела. До последних судных мест — до самой низшей судебной и административной инстанции.

Источник: Софроненко К.А. Памятники русского права. Выпуск 8. Законодательные акты Петра I .Первая четверть XVII в.. 1961

 

 

«Юности честное зерцало». Советы молодым от Петра I

 

В феврале 1717 года в России по указанию Петра I вышло пособие по воспитанию и обучению юношей из дворянского сословия.

Поделиться:

Учебник получил название «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов».

Написанное Петром пособие состояло из двух частей. Первая включала азбуку, цифры и духовные наставления. Ее можно считать одним из первых пособий по обучению гражданскому шрифту и арабскому написанию цифр, которые ввел своим указом Петр I в 1708 году вместо прежнего церковно-славянского обозначения.

Вторая часть — это собственно «зерцало», то есть правила поведения для «младых отроков» и девушек дворянского сословия. Фактически, это первый в России учебник этикета. Лучшие советы императора — в нашем материале.

 

В церкви имеет оной очи свои и сердце весьма к богу обратить и устремить, а не на женский пол, ибо дом божий, дом молитвы, а не вертеп блудничий, но, увы, коль часто случается, что тем другие соблазняются и подают злой пример, понеже простые смотрят больше на знатных и по тому себя ведут и поступают, но кто хочет быть знатнейший в чину, оной должен везде в страхе божием и благочинстве первым себя содержать.

Всегда время пробавляй в делах благочестных, а празден и без дела отнюдь не бывай, ибо от того случается, что некоторые живут лениво, не бодро, а разум их затмится и иступится, потом из того добра никакого ожидать можно, кроме дряхлого тела и червоточины, которое с лености тучно бывает.

Всегда недругов заочно, когда они не слышат, хвали, а в присутствии их почитай и в нужде их им служи, также и о умерших никакого зла не говори.

Дети не имеют без именного приказу родительского никого бранить или поносительными словами порекать, а ежели то надобно, и оное они должны учинить вежливо и учтиво.

Должно, когда будешь в церкви или на улице, людям никогда в глаза не смотреть, яко бы из их насквозь кого хотел провидеть, и ниже везде заглядываться или рот разиня ходить, яко ленивый осел, но должно идти благочинно, постоянно и смирно, и с таким вниманием молиться, яко бы пред высшим сего света монархом стоять довлело.

 

 

Един токмо цвет в девицах приятен, то есть краснение, которое от стыдливости происходит.

Еще же зело непристойно, когда кто платком или перстом в носу чистит, яко бы мазь какую мазал, а особливо при других честных людях.

И сия есть немалая гнусность, когда кто часто сморкает, яко бы в трубу трубит, или громко чихает, будто кричит, и тем в прибытии других людей или в церкви детей малых пугает и устрашает.

Когда (куда) в которое место придешь, где едят или пьют, тогда, поклонясь, поздравь им к пище их, и ежели поднесут тебе пить, отговаривайся отчасти, потом, поклонясь, прими и пей, вежливо благодари того, кто тебе дал испить, и уступи назад, пока тебя отправят, когда кто с тобою говорить станет, то встань и слушай прилежно, что он тебе скажет, дабы ты мог одуматься на оное ответ дать, буде что найдешь, хотя б что ни было, отдай оное назад, платья своего и книг береги прилежно, а по углам оных не разбрасывай.

Когда им (детям) говорить с людьми, то должно им благочинно, учтиво, вежливо, разумно, а не много говорить, потом слушать, и других речи не перебивать, но дать все выговорить, и потом мнение свое, что достойно, предъявить. Ежели случится дело и речь печальная, то надлежит при таких быть печальну и иметь сожаление, в радостном случае быть радостну и являть себя весела с веселыми. А в прямом деле и в постоянном быть постоянну и других людей рассудков отнюдь не призирать и не отметать, но ежели чье мнение достойно и годно, то похвалять и в том соглашаться, ежели же которое сумнительно, в том себя оговорить, что в том ему рассуждать не достойно. А ежели в чем оспорить можно, то учинить с учтивостью и вежливыми словами и дать свое рассуждение на то, для чего. А ежели кто совету пожелает или что поверит, то надлежит советовать, сколько можно, и поверенное дело содержать тайно.

Когда кого поздравлять, то должно не головою кивать и махать, яко бы от поздравляемого взаимной чести требовать, а особливо будучи далеко, но надобно дожидаться, пока ближе вместе сойдутся, и ежели другой тогда взаимной чести тебе не отдает, то после его никогда впредь не поздравляй, ибо честь есть того, кто тебя поздравляет, а не твоя

Между другими добродетелями, которые честную даму или девицу украшают и от них требуются, есть смирение, начальнейшая и главнейшая добродетель, которая весьма много в себе содержит. И того не довольно, что токмо в простом одеянии ходить, и главу наклонять, и наружными поступками смиренна себя являть, сладкие слова испущать, сего еще гораздо не довольно, но имеет сердце человеческое бога знать, любить и бояться. По том должно свои собственные слабости, немощи и несовершенство признавать. И для того пред Богом себя смирять, и ближнего своего больше себя почитать. Никого не уничижать, себя ни для какого арования не возвышать, но каждому в том служить, охотну и готову быть

Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языками, дабы тем навыкнуть могли; а особливо когда им что тайное говорить случится, чтоб слуги и служанки дознаться не могли и чтоб можно их от других незнающих болванов распознать; ибо каждый купец товар свой похваляя продает, как может.

Младые отроки не должны носом храпеть, и глазами моргать, и ниже шею и плеча яко бы из повадки трясти, и руками не шалить, не хватать или подобное неистовство не чинить, дабы от издевки не учинилось вправду повадки и обычая: ибо такие принятые повадки младого отрока весьма обезобразят и остыжают так, что потом в домах, их пересмехая, тем дразнят.

На свадьбы и танцы младой отрок не зван и не приглашен для получения себе великой чести и славы отнюдь не ходи, хотя такой обычай принят, ибо, во-первых, хотя незамужние жены и охотно то видят, однако ж свадебные люди не всегда рады тому бывают, и понеже невзначай пришедшие причиняют возмущения, а пользы от них мало бывает, но часто от таких нестройных поступков ссоры происходят, что-либо излишнего вина не могущи стерпеть и самим собою владеть, или, не узнав меры, пристойным, своим невежством подаст к ссоре причину, или незваный похочет посесть званого и тем возбудит великое неспокойство, ибо говорится: кто ходит не зван, тот не отходит не дран.

Не прилично им (детям) руками или ногами по столу везде колобродить, но смирно ести, а вилками и ножиком по тарелкам, по скатерти или по блюду не чертить, не колоть и не стучать, но должны тихо и смирно, прямо, а не избоченясь сидеть.

Непорядочная девица со всяким смеется и разговаривает, бегает по причинным местам и улицам, разиня пазухи, садится к другим молодцам и мужчинам, толкает локтями, а смирно не сидит, но поет блудные песни, веселится и напивается пьяна. Скачет по столам и скамьям, даст себя по всем углам таскать и волочить, яко стерва. Ибо где нет стыда, там и смирение не является.

Природа устроила нам токмо один рот, или уста, а уши даны два, тем показуя, что охотнее надлежит слушать, нежели говорить.

Умный человек намерения своего и воли никому не объявляет, дабы не упредил его другой, который иногда к тому ж охоту имеет. )

«Юности честное зерцало» на долгие годы стало руководством о правилах хорошего тона и поведения в обществе. Популярность издания у современников была так велика, что в том же 1717 году книга была выпущена ещё дважды. Затем она неоднократно переиздавалась вплоть до конца XIX века.

 

 

Спасибо за внимание!

               Доброго Вам здравия!

                                    До новых встреч!

                                                                        А. Трущенко